«На этом корабле у всех проблемы», — сказал ей штурман «Моники».

«Это разрешенный анальгетик», — сказал ей Карл.

Капитан МНК-17 обернулся в дверях, словно почувствовал взгляд:

— Все в порядке?

— Да! Да…

Она поспешно выскочила за ним из каюты, миновала каюты командного состава и уставилась на диафрагмальный люк. Ирисовая диафрагма, распластанная по полусфере, раскрылась перед капитаном как хищный цветок: мгновенно, почти бесшумно раскрутила и спрятала тяжелые лепестки в прорезях переборок. Корабль настороженно вздохнул, пропустив постороннего. Кристина вздохнула с ним в унисон и шагнула в ходовую рубку.

«Моника» шла на ускорителях. Обзорные экраны листали звездные атласы. О виртуальном контроле Кристина, конечно, слышала не раз. Но шаттлы, которые возили ее по цепи и старенький УИЗ [универсальный исследовательский звездолет] «Капелла», доставивший ее к рейсовым причалам ТЗС, не были им оборудованы. Оба пилота «Капеллы» — тоже семейная парочка, только постарше Кристины с Карлом, утверждали, что сразу после виртуального управления зрачки пилотов расширены как у наркоманов. Но как тут проверишь, когда космолетчика, ведущего звездолет, скрывает массивная спинка кресла — вся в огнях индикации.

— Вызывали, господин капитан?

Она обернулась.

— Кристина, это наш специалист узла связи Кейт Фил.

— Здравствуйте, — чуть смущенно сказала Кристина.

— Добрый день. Всегда рад помочь.

Радист скупо улыбнулся. Кристина вспомнила, что мельком видела его в ангаре. Худощавый мужчина лет сорока с высоким лбом и чуть запавшими карими глазами. На его безымянном пальце она заметила тонкое обручальное кольцо, и у нее на миг сжалось сердце. Ее колечко так и осталось лежать в рюкзаке — в кармане скомканной ветровки.

— Вы со Стрэйком в спарринге идете? — спросил Кейт, окинув взглядом летный комбинезон Гардона.

— Что? А, нет-нет, это я зае… Устал я переодеваться за последние сутки.

— Вот так и работаем, — сказал Кейт девушке. — Пойдем, Кристина, расскажешь, с кем ты хочешь поговорить, — он взял ее под локоток и повел к своему месту. — Мне как доктору можешь все сказать — от первой координаты до последней частоты.

Голос у него был очень приятный — негромкий, спокойный. Если можно было бы влюбиться в голос, Кристина бы уже пропала.

— «Как доктор» сейчас сам придет, — предупредил Рэд.

— О! Он у нас снова функционирует?

— С перебоями.

— Хотел бы я знать, как вы этого добились, господин капитан.

Вылазка на аварийный звездолет, ночь в лазарете, таинственная незнакомка на борту и теория гравитации. Превосходное комплексное средство от черной меланхолии…

Звездолет вынырнул из подпространства, Кейт выяснил у девушки, куда и кому той приспичило звонить частным порядком, Виктор Блохин ввалился в рубку:

— Я ничего не пропустил?

— О! Что я говорил, — заметил капитан.

«Контрольное пилотирование», — прочитала Кристина на обзорном экране.

Пилот наполовину развернул кресло, окинул взглядом полную рубку народу и сдержанно кивнул гостье. Это был тот самый крепко сбитый дядька, еще совсем не старый, но почти полностью седой, которого Кристина видела в ангаре вместе с радистом.

«Я тебя для этого сменил, Рэд»! — сказал Джери в инком.

«Все в порядке, Джери, бардак на корабле — наше рабочее состояние».

— От помехи в лице бортинженера «Моники» очень сложно отстроиться, Кристина, — предупредил Кейт, больше обращаясь к Виктору, чем к девушке. — Продолжим?

Кристина вежливо улыбнулась и сделала над собой усилие, вспоминая, зачем сюда пришла.

Они нравились ей все вместе и каждый по отдельности. Радист, бортинженер и капитан… К немногословному пилоту вообще хотелось забраться на колени и не слезать до конца путешествия — такой от него веяло спокойной уверенностью. И еще в ходовой рубке звездолета отчаянно не хватало штурмана.

«Я скучаю по Сержу… Я по нему скучаю»?!

Она почти испуганно отвернулась от пустого штурманского кресла. После той встречи с Баком, которая закончилась синяками и привела к необъявленной войне, она была уверена, что тонкие пальцы у мужика — это омерзительно. Под руками Кейта Фила ожил пульт. Золотая полоска обручального кольца поймала изумрудный огонек готовности к работе. Если он прикасался к своей жене, как к этой аппаратуре…

«Я — шлюха»! — поняла Кристина с грустной убежденностью.