Там, у Карасу-Базара, и обстреляли роту Матвеева. Послали их туда с благой целью: подвезти боеприпасы, быстренько их загрузить и разгрузить. Тот фланг вообще снабжался боеприпасами хуже, чем правый фланг фронта, где была железная дорога. Фронт, видимо, экономил горючее, поэтому боеприпасы доставлялись в Керчь автомашинами, там перегружались в вагоны, сто двадцать километров ехали в них, затем перегружались на станции Владиславовка опять в машины или шли дальше на Джанкой. Рота располагалась недалеко от вокзала, командовал там подполковник Нечихайло, который взял за правило подключать роту разведки к разгрузке боеприпасов. И в случае чего, тыкал в нос бумажкой, что имеет право привлекать на работы любые воинские части и расстреливать командиров, отказывающихся выполнять его распоряжения. С одной стороны, все правильно: если налетит немецкая авиация и звезданет эшелон с боеприпасами, то от станицы и станции ничего не останется. А с другой стороны, иметь такого соседа было и опасно, и тяжело для бойцов, которые весь день или ночь бегали по полям, а всю ночь или день разгружали эшелон с тяжелыми снарядами. Пятого января Нечихайло потребовал не только людей, но и все машины поставить на станцию, плюс дал свои пять «Студебеккеров».

Грузили вразнобой, по разнарядке, потом пришло сообщение, чтобы Нечихайло обеспечил выгрузку в Карасу-Базаре, так как свободных войск там нет. Колонна из пятнадцати «студеров» и одного «Доджа», которого Батов «подарил» Дмитрию – передал в роту разведки – двинулась через зимнюю крымскую ночь вдоль гор к Карасу-Базару. Вместо разгрузки рота ввязалась в отражение ночного штурма станицы, предпринятого солдатами «свежей» 73-й дивизии. Воевали подготовленные и опытные солдаты рейхсвера, а не юнцы из резервистов. Это чувствовалось по всему: не торопясь, прокладывали себе дорогу гранатами под прикрытием пулемета. Если что не так, поджигали соломенную крышу хаты зажигательными пулями или факелом.

Три роты 236-й дивизии они уже смяли, в батальоне кончились патроны, танки, если их так можно назвать, расстреляли напрасно свой боезапас, большая часть из них сгорела, остальные отошли на восточную окраину, куда и подъехала рота. Еще во Владиславовке, узнав, что предстоит ехать и «разгружать» боеприпасы в Карасу-Базаре, Дмитрий не поленился остановиться возле расположения, несмотря на матюки сопровождающего, и рота полностью экипировалась. Увидев зарево пожаров ночного боя, остановились, Дмитрий собрал командиров, в том числе и отделенных, на карте ознакомил всех с возможной ситуацией. Бойцы разобрали гранаты, командиры – трассирующие патроны для целеуказания. Ночной бой рота недавно отрабатывала, ну и надо отметить, что этому виду боя в спецшколах учат, и много – основной вид боя разведки. Подъехали в тот момент, когда в держащем оборону батальоне боеприпасы практически закончились, и он был готов отходить.

– Мои твоих подменят, комбат! Это рота разведки АВФ.

– Давай! Смотри сюда! – комбат раскрыл карту с текущей обстановкой. – Немцы вышли к реке Биюк-Карасу и сейчас накапливаются у трех мостов.

– Понял, обеспечь тремя-пятью танками, двадцатимиллиметровки в трех машинах в середине. Я пошел.

– Ни пуха!

– К черту.

Рота развернулась, установили связь. Диму чуть потряхивало из-за адреналина, радист бежал сразу за ним. Триста метров, отделявших МТС от речки, преодолели быстро, затем порядок расстроился, так как вошли во дворы. За рекой немцы развертывали минометную батарею и готовили четыре 37-мм пушки. Снайпера взяли их под обстрел, а рота перебежками двинулась вперед. Часть бойцов несло боеприпасы для батальона, которые начали расхватывать.

– Вовремя вы! – сказал комроты Бирюков подбегающему Дмитрию. Тот упал рядом с ним и через прицел рассматривал картину боя. «Офицер!» – увидел он человека в фуражке. Привычно ударило в плечо отдачей. Взяв микрофон рации, передал:

– Снайперам работать по офицерам и унтерам. Особое внимание пулеметчикам.

Попав под плотный огонь, немцы вызвали артиллерию. С нашей стороны артподдержки не оказалось. Напрасно связист кричал в трубку телефона:

– Ольха, Ольха!

– Ольха, я Брелок! Подавите огонь батареи у изгиба шоссе! – сказал Дмитрий.

– Брелок, я Ольха! Корректуру обеспечите?

– Давай пристрелку!

На шестом залпе «полкачи» пристрелялись и перешли на беглый. В это время начали перебегать немцы, пытаясь задавить роту, но снайперы не давали возможности пулеметчикам поддержать атаку. Атака захлебнулась. Немцы поняли, что вместо батальона подошло другое подразделение. Началась охота за командирами и снайперами уже с их стороны. А Дмитрий начал выдвигать вперед пулеметчиков. В роте их сорок. С тыла поднесли еще боеприпасы для Бирюкова. Тот неспешно распределял их по ротам и взводам. Его связисты восстановили связь.

– Эй, ротный! Хлебнешь?

– В бою не пью, и тебе не советую!

– Оно и верно, но нас чуть не смяли.

– Да выбили вас, чего прибедняешься.

– Ну, метров на шестьсот отошли, щас заберем взад.

Дмитрий непрерывно наблюдал за боем, иногда производя выстрелы, затем сменил позицию. Заметил появившихся огнеметчиков у немцев, и устроил там «подсветку». Пламя осветило разбегающихся немцев, по которым ударили пулеметчики. За кочующей минометной батареей немцев вели охоту часа четыре. Немцы меняли позицию после двух-трех залпов, располагались за хатами и вели беспокоящий огонь. Начало светать. Бойцы Дмитрия уже форсировали ручей и залегли на довольно высоком берегу. Он сам находился сзади, лежал под довольно большим и толстым тополем на другой стороне реки. Подал команду:

– Перебежками, вперед! – внимательно следя за противником. Восход слепил немцев, и их приборы наблюдения бликовали, поэтому участились выстрелы снайперов. Несколько пулеметов противника захлебнулись, в этот момент Бирюков поднял свою роту. Дмитрий недовольно поморщился, глядя, как пехотинцы в рост пошли в атаку.

– Поддержать огнем! – скомандовал он.

Немцы отошли на одну линию домов и открыли сильный огонь, находясь в мертвой зоне для разведчиков. Пришлось выдвигаться вперед, оставив удобную позицию. Дома здесь сложены из известняка, и каждый дом – маленькая крепость. В ход пошли гранаты. Дмитрий заменил магазин и перескочил через ручей, гордо считающийся рекой. Шесть домов – шесть гранат, улица Зеленая, как написано на покосившейся табличке. С рассветом заговорила дивизионная артиллерия, сзади подошел свежий полк. Какой-то чудак на букву «М», послал вперед танки «БратскаяМогила-2», типа Т-60, пехота за ними не успела, и немцы со смаком и удовольствием их сожгли, все двадцать. Дмитрий грязно выругался и подал команду выходить из боя на исходные. Увидев, что приказ выполняется, пожал руку Бирюкову, выслушал его многочисленные спасибо и, вместе с радистом, пошагал к машинам. На дворе МТС был остановлен вопросом: