Когда среди перепуганных, прячущихся по углам женщин Атла нашла ту, что хранила ее любовь, она трясущимися руками вцепилась ей в горло и стала вдавливать тело воровки в металл, направляя смертельный луч в глаза. Любовь вернулась к ней под страхом смерти, вся до последней капли. Атла остыла, осмотрелась, раскаялась и, дав волю слезам, побрела к выходу с целью раз и навсегда улететь от проклятого богом и ею народа призрачных оилов. Атла, не оглядывалась, прыгнула в челнок, за ней вслед вскарабкался пес. Она выбросила все оставшиеся мешки с алмазной крошкой в сторону оилов — последний дар бедствующему народу, захлопнула шлюз и со скоростью света понеслась в космическую пустоту.

В эту ночь Атла вернула себе всё. Гордость, жадность, гнев, страх, любовь, снова были с ней. Она осознала, насколько важны для нее эти чувства, но какой ценой? Она вспомнила, что такое гнев — резкий прилив горячей крови к мозгу и страшной силы взрыв, раздающийся в груди, заставляющий понять, насколько много силы и энергии скоплено внутри. Она вспомнила, что такое жадность — сверлящее, острое чувство, возвращающее разум и душу к реальности. Со сладостью и упоением она вновь почувствовала страх — давно забытые, резкие, частые, будоражащие удары сердца в груди.

Ей наконец-то стало страшно, страшно за себя, за свое прошлое и будущее, за свой народ и за судьбу всех Семи миров, темную и грязную сторону которых приходилось лицезреть все эти годы. «Куда катится мир?» — прикрывая лицо руками, думала Атла.

И наконец, любовь. Когда ее любовь вернулась к ней, первое, что появилось перед глазами, была Крама: её народ, дом, лицо отца и Татиды. Сильная тоска по ним, по родной красной планете, которую так глупо и безжалостно она предала, пронзила её сердце. Обвив руками теплую шкуру верного пса, который согревал ею обледеневшую душу, она стала рыдать.

— Вернись! — услышала она в своем разуме голос Татиды.

Атла вздрогнула и зарыдала еще сильней. Старая прорицательница не выходила с ней на связь шесть долгих лет, а теперь она вновь была в её голове и призывала вернуться. Как же хотелось ей упасть старухе на колени, уткнуться носом в седые ароматные волосы и уснуть так, как это бывало в детстве.

— Мы тебя ждем! — раздалось вновь.

Голос принадлежал отцу. Атла оторвала распухшее от слез лицо от мокрой шкуры единственного друга, поднялась и без малейшего сомнения направила свой потрепанный в скитаниях по мирам челнок на Краму, планету, которую она избегала все эти годы.

«Пришло время возвращаться домой», — подумала она и проложила курс.

На звездолетной площадке родного аэродрома её ждали Отец и Татида. Атла выходила робко, опустив глаза в пол. Верховный жрец кинулся к ней и крепко обнял, Татида подоспела за ним. В их лицах читалась растерянность, а в глазах стояли слезы. Казалось, вот-вот они раздавят свою исхудавшую, повзрослевшую, несчастную дочь.

Красивые, родные, сильные, окутанные ароматами, в сияющих одеяниях, весомых ветвистых диадемах и драгоценной обуви, они были похожи на богов.

Атла рыдала.

— Я… я… — пыталась она что-то сказать.

— Мы знаем, — перебила ее Татида, не позволив оправдываться и раскаиваться. — Это всего лишь часть твоей судьбы, — кивнула она, мягко улыбнувшись. — Иди же, вода вот-вот остынет.

Атла вытерла слезы, выпрямилась и улыбнулась.

Пройдя в золотой зал, искупавшись в родных чистых водах, тщательно и долго смывая со своего тела грязь, черноту и кроваво-красную краску с губ, Атла чувствовала, что становится чище душой, но это было лишь иллюзией. Страшное прошлое угнетало ее. Рухнув на колени к Татиде, она застонала.

— Я запятнала свою душу, на моих руках кровь, я убивала, воровала, предавала… Как мне смыть свои грехи?

Прорицательница обвила ее руками, прижалась губами к волосам и прошептала:

— Ты сможешь очистить свою душу в водах далекой планеты. Только там ты найдешь источник, что смоет с тебя черноту до конца. Потерпи, Марсий приведет тебя туда уже скоро. Спаси свой народ, и бог простит тебе твои грехи!

Атла показала свою историю, убрала руки со стеклянной капли и села.

Марсий и Ёнк были поражены. Долгое время они ничего не могли произнести, лишь с состраданием смотрели на жрицу. То, что они увидели, было чудовищно. Не поступок Атлы вызывал это чувство, а то, что ей пришлось шесть лет провести в рабстве у самого бездушного народа Семи миров. Девушка хорошо скрывала свою боль. Для человека, который столько пережил, она держалась очень жизнерадостно и оптимистично.

— Скоро сбудется пророчество Татиды! Скоро мы прилетим в новый мир, — произнес Марсий.