Последний скафандр, который был надет на нем, принадлежал Ёнку. Он знал его устройство только теоретически.

«Где-то на перчатке, где-то на перчатке…» — дрожащими руками он ощупывал перчатку. С трудом нашел миниатюрную панель, слева от напульсника. Он сжал ее двумя пальцами правой руки. Прямо перед лицом появился сенсорный экран. Он проецировался на внешней сферической поверхности шлема. Сотня возможных операций возникла перед ним, но какая отвечала за клапаны? Марсий весь дрожал. Его слабого знания пацифского хватило, чтобы разобрать слово «жизнеобеспечение». Дрожащими руками он нажал на него.

Перед ним появился рисунок скафандра. Инстинктивно он потянулся к зоне «Шлем». Возник подробный трехмерный чертеж шлема. Он выделил клапаны. Появилась сотня операций: «открыть», «закрыть», «таймер». Он нажал «открыть» и стал устанавливать нужное время, несколько раз ошибившись, забыв, что пацифы используют другие единицы времени. Наконец он ввел правильное число.

Клапаны должны были открыться ровно через восемь минут, чтобы закачивать кислород из атмосферы в его шлем. Но Марсий понимал, что даже поступление кислорода не давало гарантий, что сознание вернётся к нему. В случае, если он не придет в себя, скат мог утянуть его под воду навсегда.

Ему было уже очень трудно думать, сирена оповестила о полной потере кислорода. Все было как в тумане. Он потянулся к карабину, закрепленному на его поясе, установив таймер наугад, на семнадцать минут, по прошествии которых защелка должна была открыться. Скафандр мог сработать как спасательный жилет в воде, но только если скат успеет найти воду, в противном случае он разобьется. Было слишком много «но».

Марсий заставил себя расслабиться вопреки всему, закрыть глаза и лежать на скате не шевелясь. Он уже не дышал, а только ждал и терпел. Мысленно он очень просил тулонских богов спасти его. Ни на кого другого более рассчитывать он не мог.

Первые три минуты он умолял их о жизни, но после, осознав, что может не выкарабкаться, решил поблагодарить их за то, что они уже дали ему. Жизнь его, хоть и не оказалась длинной, определенно была насыщенной. Марсий вспомнил всех, кого любил.

Разрывающийся на части звездолет мчал его к неведомой планете. Он лежал на полуживом скате, совершенно один в вакууме и все же находил в себе силы улыбаться.

Шесть минут он смог протянуть в сознании без кислорода. Но седьмая минута была критической. Последний образ, который промелькнул в его сознании, был лицом Атлы. Пальцы обледенели, тело стало подергиваться в конвульсиях, мозг практически не работал. Когда клешня выкинула его и ската в стратосферу, сердце тулонца уже не билось.

Они вылетели из звездолета на огромной скорости. Тело Марсия спас лишь жаропрочный костюм. Еще сонный и заторможенный скат неожиданно для себя оказался в атмосферных слоях совершенно незнакомой планеты. Мурийский зверь бездействовал. Тридцать секунд он бездумно падал, поддавшись притяжению планеты, забыв о своей способности летать. Марсий бездвижно болтался на нем.

Сориентировавшись, скат расправил крылья и стал парить. Бездыханное тело Марсия лежало на его спине. Клапаны открылись в его шлеме, как и было запрограммировано, и кислород стал поступать к нему, но священный газ не возвращал его к жизни. Внизу под ними звездолет с грохотом и взрывом разлетелся на два куска.

Скат в панике отскочил вверх, затем вниз. В этот момент тело Марсия подлетело на насколько метров над его спиной, но, удерживаемое веревками, резко рухнуло вниз на ската. Этот сильный удар грудной клеткой о каменную спину ската запустил его сердце.

Марсий задышал, но вернуться в сознание не смог.

Они парили уже в нижних слоях атмосферы. Скат долгое время не приземлялся, искал воду. И хотя инстинкты должны были вести его к теплу, на юг, он бездумно двигался на север, в холод. Мозг ската все еще спал. Они летели еще очень высоко, а карабин уже раскрылся. Марсий более не был привязан, но тело его оставалось на спине ската — только потому, что зверь летел горизонтально. Скат спустился к заснеженному берегу и полетел вдоль его линии, готовясь нырять. Марсий медленно сползал по поверхности его правого крыла и наконец полетел в воду.

Скат нырнул в нескольких метрах от него, скрывшись в глубине. Скафандр вытолкнул тулонца из воды. Волны стали прибивать его к заснеженным скалам. Несколько раз его с силой ударило о породу. Пацифский шлем раскололся надвое. Одна половина осталась на нем, вторая утонула. Его выбросило на берег. Он остался совсем один, и только густой снег спешил покрыть его израненное тело.

Тишина, спокойствие, холод, и в тоже время таинственное прикосновение обжигающего вещества.

«Всё! На этот раз я точно умер…» — сквозь болезненный туман подумал Марсий.

Он не чувствовал своего тела, будто его и вовсе не было, ощущал лишь тяжелые веки, словно целый мир навалился на них и таял. Он пытался раскрыть глаза, но не мог.

Проведя, не шелохнувшись, еще пару мгновений, он почувствовал, как холодная кровь постепенно приливает к его рукам. Это было невыносимо больно. Затем кровь стала разливаться дальше по телу. Казалось, его плоть пронзали миллиарды маленьких взрывов. Хотелось кричать. Открыв рот в попытке издать звук, он почувствовал, как что-то моментально засыпалось в его горло и, обратившись в воду, холодом пошло по телу. Распробовав вещество, он с жадностью стал хватать его губами.