— И вот что я вам скажу, девицы мои! Вот за каких мужчин надо замуж выходить! Которые могут услышать желание девушки и воплотить его в жизнь! — Ангелина пошатнулась и чуть не упала, запутавшись в так и не повешенной шторе. Подружки кинулись к ней, поддержали.

— Вот и выходи, Нарышкина! — засмеялась Ирина. Ангелина, вцепившись ей в плечо, слезла с лестницы и мрачно закончила:

— Пока не предлагает.

Подружки захохотали, обнимая её. Отсмеявшись, Ирина утешила:

— Предложит, вот увидишь! Ты ж у нас уникальная девушка, редкая. Ни один здравомыслящий человек от такого сокровища добровольно не откажется.

— Вы думаете? — расцвела Ангелина.

— Конечно! — Ирине и Злате было весело слушать влюблённую подругу и смотреть не неё.

— Как предложит — побегу, не раздумывая!

В дверь постучали, и вошёл парень с пышными рыжими усами:

— Здрасьте, девчат! Мне бы вашу училку по-русскому!

Ангелина неодобрительно нахмурилась, а Злата, со вздохом полезла из-под стола, под который она только что забралась, пытаясь пристроить новенький огнетушитель. По только что полученным новым правилам огнетушитель должен был находиться под рукой у учителя, но при этом не представлять опасности для учеников. Как это требование предполагалось воплотить в жизнь, никто не понимал. Потому что вопреки традиции на стену его вешать теперь было нельзя — а ну как упадёт и придавит, не дай Бог, кого. В шкаф ставить тоже нельзя — не под рукой. Коллегиально решили попробовать засунуть под стол. Потому как тогда он будет если и не под рукой, так хоть под ногой. Размещением злополучного инвентаря и занялась худенькая и невысокая Злата. Выбравшись, наконец, на четвереньках из-под стола, она встала, отбросила с лица волосы и улыбнулась:

— Здравствуйте, это я. Учитель русского языка.

Парень недоверчиво посмотрел на растрёпанную раскрасневшуюся учительницу в стареньких джинсах и голубой футболочке, на которой было вышито крупными буквами «ДА, Я многомногоМНОГОДЕТНАЯ МАТЬ» (это постарались её дети, сделавшие ей такой подарок на прошлый Последний звонок). Злата, больше всего похожая на девочку-подростка, теперь гордо рассекала в этой футболке по улицам и пугала прохожих.

Ирина, видя недоумение на лице визитёра, со смехом закивала:

— Да она, она учительница русского языка, точно!

Парень перевёл взгляд со Златы на неё, увидел перед собой не внушающую доверия ещё менее упитанную и совсем уж малорослую девушку с коротенькими, ёжиком, светлыми волосами и смущённо помялся:

— Я это… новый охранник… меня Василий Сергеевич к вам прислал, чтобы вы мне помогли заявление об устройстве на работу написать… А то он уже озверел мне подсказывать, как что пишется. Плохо у меня с грамотностью… Помогите уж… — он потеребил листок и ручку и с запинкой добавил:

— Пожалуйста! Василий Сергеевич, сказал, что вы училка русского языка.

Язвительная Нарышкина, завернувшись в штору, как в тогу, окинула визитёра царственным взглядом и изрекла сквозь зубы:

— Любезный, училок здесь нет. Только учительницы… И челюсть…

— Что челюсть? — испугался новый охранник.

— Челюсть подберите, юноша, — снисходительно улыбнулась Ангелина и отвернулась: ей стало неинтересно.

Добросердечная Злата, давясь смехом, гневно зыркнула на суровую Нарышкину и, конечно, помогла. И Семён, как представился парень, удалился, спросив на прощание у Ирины:

— А вы тоже училка?

Ирина подавила смешок и ответила:

— Ага.

— Химии, — сделала страшные глаза Ангелина.

Парень покачал головой:

— Несолидные вы какие-то. Вот у нас в Козине училка идёт, так её за версту видно! Что твой ледокол! И тут — во, и тут — во! — он красноречиво поводил руками у себя перед грудью и сзади пониже спины, потом ткнул жёлтым от никотина указательным пальцем в фигуристую Нарышкину:

— Ну, вот как у неё хотя бы! — и удалился.

Ирина со Златой захохотали и рухнули на парту.

— Слыхала?! В Козине мы бы работать не смогли! Не взяли бы нас, таких несолидных! — стонала Злата.

— Ну, ничего, в Москве пока не выгоняют, может, сгодимся хоть здесь. Зато Нарышкина наша будет котироваться даже в благословенном Козине! М-да-а, — почти рыдала Ирина, — на всякий случай, надо бы начать отъедаться. Предлагаю коллективно набирать вес. Намалюем на кумачовом транспаранте лозунг «К концу учебного года — центнер!» и вперёд!

Ангелина сначала крепилась, но потом тоже засмеялась, всхлипывая и вытирая слёзы. Отсмеявшись, Нарышкина скептически поджала губы и покачала головой:

— Не задержится он у нас. Василий Сергеевич с ним работать не сможет. Он терпеть не может в людях фамильярность и беспардонность. А тут они в полной красе.

— Может, он, я про Семёна, человек хороший?

— Да, скорее всего. Но в школе ему не место. Во всяком случае, в нашей.

— Ладно, давайте злобствовать не будем, поживём — увидим…

Иринин свежеотремонтированный светлый кабинет с огромными окнами, девственно чистой доской и пристроенным таки в безопасное место «под рукой» блестящим ярким огнетушителем вызывал у неё бурю положительных эмоций, и драила она его с любовью и остервенением. Остервенение было связано с неумолимо приближающимся началом учебного года.