— Теперь я должен посоветоваться с народом, — ответил Талгат и вернулся к своим всадникам за воротами.

Я обернулся посмотреть на своих — из дверей выглядывали все трое, которые принимали участие в нашем совещании, лица у всех были довольно напряжёнными. Помахал им рукой влево-вправо, мол всё пока идёт по плану, а тут и мой соперник вернулся.

— Идёт, — бодро сказал он, — махаемся один на один, условия как ты сказал. Три раунда по три минуты, Мансур засечёт, он будет моим секундантом, позови от своих кого-нибудь.

Я опять обернулся и крикнул Джеку, чтобы подошёл, тот отложил автомат в сторону и приблизился. Объяснил ему, что тут к чему, а у Талгата на лице проступила какая-то новая эмоция.

— Кто это? — спросил он, — и почему вы не по-русски говорите?

— Артист это из нашей съемочной группы, а говорим по-английски, потому что он русского не знает.

— А где играл этот артист? — продолжил допытываться он.

— Ты наверно не знаешь, его фильмы у нас почти не показывали… ну в «Беспечном ездоке» например, а ещё «Пять лёгких пьес» и «Пролетая над гнездом кукушки».

— Ладно, проехали, — по лицу Талгата было понятно, что эти названия ему ничего не говорят, — начинаем.

И он снял ботинки и рубашку, потом подумал и джинсы тоже стянул, оставшись в черных семейных трусах. Я сделал то же самое, только трусы у меня красные оказались, с эмблемой Спартака. Сделал десяток разминочных упражнений и встал в позицию Уцзи, Талгат посмотрел на меня и занял что-то вроде хейко-дачи из каратэ (да, я не ошибся, это был тот самый Талгат Нигматуллин, прославленный ролью злого пирата в «Пиратах 20 века» — вот интересно, что он делает сейчас в глухой провинции Казахстана, он же должен сейчас вовсю сниматься в «Вооружен и очень опасен») и выкрикнул боевой клич. Ну чо, погнали, каратист хренов…

Он оказался весьма опасным соперником и мог уделать меня не меньше двух раз, но мне повезло… отступая и уклоняясь от его очень, очень быстрых ударов, я пытался предпринять что-то контратакующее, да хрен бы там, он был быстрее и точнее меня. Народ кстати активно более, против меня конечно, болеющих за меня слышно почти не было, далеко они все были, за стенами дома. А я в очередной раз ушёл влево-вниз и с тоской подумал, что третий раз наверняка будет последним, как это обычно случается в сказках и былинах. Думай, Сергуня, и побыстрее, а то щас огребёшь по полной программе.

– --

В третьем раунде он похоже устал и допустил маленькую ошибку, но мне хватило — захватил его пуку после удара и провёл резкий болевой прием на локтевой сустав… вывих, что и требовалось доказать. Талгат тут же вскочил с побелевшим лицом, правая рука у него безвольно болталась у колена, но он решил продолжить бой.

— Может закончим, — спросил я, — у тебя одна рука больше не работает.

— Нет, — закричал он и кинулся в очередную атаку.

Пришлось ещё раз поработать с этой вывихнутой рукой, чо… после второго аналогичного приёма он упал и отключился. Я спросил у его секунданта:

— Всё было по правилам? Я выиграл?

Тот с ненавистью посмотрел на меня и сказал, что да.

— Ну а теперь давай его реанимировать.

Я взял его правую руку, вытянул в сторону и резким движением вправил сустав на место. Талгат заорал, но тут же снова отключился. Проверил — всё у него на своих местах. Похлопал по щекам, попросил принести воды, Джек притаранил целый бидон, плеснул ему в рожу — очнулся и слава богу.

— Я победил, — сказал я ему, — так что давай выполняй обещание.

Он поморщился, проверил руку, потом с трудом поднялся и ответил:

— Я своё слово держу — обещал, значит выполню…

— Слушай, а это не ты играл в «Седьмой пуле»? — спросил я у него напоследок.

— Я, а что?

— В следующем нашем фильме сыграешь? Нам как раз артист твоего плана нужен…

— Что за фильм? — заинтересовался он.

— Про войну во Вьетнаме, там много сцен единоборств и драк будет, — на ходу сочинил я.

— Я подумаю… дай свой телефон, позвоню в случае чего.

Я сходил за бумагой и ручкой, записал свой мобильный телефон и отдал его Талгату.

— Сам-то сможешь до города доехать? — спросил его я.

— Смогу, — пробормотал он… ну пусть добирается, раз сказал.

Далее он отдал своему воинству команду разворачиваться, и они тронулись. Огнестрелов, как я успел заметить, у них почти не было, у пара всадником мосинки болтались за спинами и всё, так что наверно мы и без моих геройств отбились бы, подумал я. А потом я вернулся в дом — меня там как героя встретили, схватку я так понимаю, все видели в окна. Анюта конечно у меня на шее повисла, заливаясь горючими слезами, как смог, успокоил её.