Но тут подал голос один из солдатиков:

— Командир, — сказал он мне (о как, я уже в командующие выбился), — разговор есть, отойдём…

Отошли, чо…

— Короче говоря сейчас моё начальство понаедет, надо как-то порешать вопрос об оружейной комнате…

— А чего с ней решать, мы же обо всём договорились — ты тут не при чём, я применил физвоздействие, ты подчинился физической силе.

— Не, ты не знаешь наше начальство, будет разбирательство по полной схеме, вплоть до трибунала.

— Ладно, что ты предлагаешь?

— Может сейчас сложим всё оружие обратно, как будто ничего и не было? Мы же ни одного выстрела не сделали.

— Там же всё опечатано было — у тебя печать такая есть?

— Да гавно вопрос, тщ начальник, что-нибудь похожее придумаем… главное, чтоб все отвечали одно и тоже. Ну если спросят конечно.

Я подумал и согласился. И пошёл собирать автоматы у народа, а тут по всем законам подлости мобильник вдруг ожил. Звонил тот самый полкан, который нас опекал с самого начала.

— Товарищ Сорокалет? — строго спросил он.

— Так точно, самый он, — уверил его я.

— Доложите обстановку, что там у вас происходит.

— Докладываю, — бодро отчитался я, — с утра весь обслуживающий персонал куда-то пропал, связи тоже никакой не стало. В обед появилась конная группа местных граждан, подъехала к нам, мы с ними поговорили и разошлись. А потом вы вот позвонили. Доклад закончил, — на всякий случай добавил я, слушая тишину в трубке.

— Да я понял, что ты закончил, — наконец собрался с мыслями полкан, и тут он наконец выдал то, что я с самого начала ждал, — оружие и боеприпасы на месте?

— Ну я как бы не проверял этот факт, — осторожно ответил я, — но наверно на месте, что с ними будет.

— Хорошо, мы будем у вас через полчаса, — ответил он и отключился.

А я продолжил инструктаж личного состава насчет оружия — наши въехали мгновенно, а вот с американцами пришлось повозиться, не понимали они наших реалий, хоть ты тресни. Закончил свои потуги с мыслью, что может их и не будут особенно пытать, иностранцы всё-таки…

АКМы сложили так же, как они там и стояли, в пирамиды… ну по крайней мере постарались, чтобы не очень отличалось. А тут и обслуга неожиданно вернулась в лице портье и двух горничных казахской национальности. Попытался порасспрашивать их, куда они так резко делись и почему так же резко вернулись, но ничего не узнал — восточный менталитет, хрена лысого чего они скажут, если не хотят. А слелом и полкан подкатил всё на том же многострадальном УАЗике. Первое же, что он сделал, так это проследовал к оружейке и изучил печать на ней.

— Вскрывали? — строго спросил он у меня.

— А можно я сначала вопросик задам? — ответил я, — что тут вообще с утра происходило, почему все пропали и куда связь подевалась?

Полкан строго повращал глазами, потом ответил:

— Происходили волнения в близлежащем населённом пункте, наша часть была выдвинута туда для нейтрализации, понятно?

— Вообще-то не очень — нас же тут всех поубивать могли запросто, пока вы там что-то нейтрализовали…

— Не говори ерунды, кто вас мог поубивать в Советском Союзе? — строго сказал он. — Отвечай лучше про оружейку.

— Товарищ полковник, — окончательно вышел я из себя, — вообще-то я вам не подчиняюсь и отвечать на ваши вопросы не обязан. А про то, кто нас мог поубивать, поинтересуйтесь у нашей съемочной группы, они много чего на эту тему порасскажут.

Потом окончательно обнаглел и ещё один вопросик задал:

— Что же вы бросили эту оружейку без охраны-то? А если б бандиты какие вместо нас были, что тогда?

Короче говоря, граждане, сидевшие сзади в УАЗике вэвэшники, их там двое было, оба кровь с молоком и ростом под два метра, повязали мои белы рученьки и закончил я этот день на гауптвахте при Семипалатинском отдельном пехотном батальоне. Метр на два, кровать убрана в стену, днём раскладывать нельзя, вывод в сортир дважды в сутки, кормежка три раза, но есть это было нельзя, маленькое окошко высоко вверху и невыносимый тюремный запах, да…

Два шага вперед, два назад, можно ещё присесть на корточки, ложиться на этот грязный-прегрязный пол совсем уже впадлу было. И поотжиматься от стен тоже можно, и ещё попрыгать, представив себя первоклассником, скачущим через скакалку. Других развлечений там не было. А нет, было, на допрос один раз вывели, но что-то там у них не сложилось и меня через десять минут вернули взад.

Всё это закончилось поздно вечером — загремел замок, дверь открылась внутрь, зашёл верзила-пропорщик с непроницаемым среднеазиатским лицом и сказал мне взять руки назад и следовать, куда он расскажет. Проследовал, чо… оказалось, за мной приехал целый генерал-лейтенант в новеньком мундире, строгий, но справедливый.

— Ну рассказывай, Сорокалет, что ты тут натворил, — строго сказал он, указав на табуретку, привинченную к полу.

— Есть рассказывать, — бодро ответил я и кратенько пересказал ему перипетии всего этого долгого и нудного дня. Насчёт оружия из хранилища твёрдо стоял на своём, не знаю никакого оружия, отбились собственными силами.

— Ну вы сами посудите, тщ генерал, нас там бросили на съедение этим протестантам, а потом мы же сами в этом и виноваты оказались, вы бы например на моём месте что бы сделали? — так я закончил свою речь.