Через некоторое время она переоделась и подошла к двери, чтобы разрешить ученикам войти. Но не тут-то было. В полном соответствии с мультипликационной классикой дверь оказалась заперта. Однако если у милейшей фрекен Бок (да-да, по сравнению с Клавдией Ильиничной домомучительница и вправду любому показалась бы милейшей женщиной) в компаньонах был Малыш, то Ухватко оказалась в заточении в гордом одиночестве. Вне себя от бешенства она принялась дёргать дверь и стучать по ней сначала руками, а потом и ногами. Старая деревянная, крашенная белой краской дверь выдержала натиск. Тогда на злоумышленников обрушились потоки брани и оскорблений, которые, надо заметить, дверь изрядно приглушила, но всё же не совсем, и собравшиеся в коридоре ученики их слышали. Но и это не принесло должных плодов – кабинет по-прежнему оставался запертым.

Клавдия Ильинична бесновалась минут десять. Всё напрасно – за дверью царила мёртвая тишина. Даже злорадных смешков не было слышно. И тишина эта пугала Ухватко больше, чем возможные издёвки. Она уже поняла весь ужас своего положения. Связан он был с особенностями расположения кабинета.

Школа, в которой происходили все события, была старой постройки и представляла собой довольно простое по форме прямоугольное здание с двумя лестницами. Поднявшись на этаж по одной из них, можно было пройти по коридору и спуститься вниз уже по другой. Это касалось всех этажей, кроме верхнего, пятого. Большую его часть занимал актовый зал, не давая возможность пройти по этажу насквозь. И поэтому-то каждая из лестниц приводила к крошечному коридорчику, в которых было всего по несколько дверей. В тупичке, где располагался кабинет биологии, кроме него имелись ещё три двери: в кабинеты химии и труда и в актовый зал.

В тот день у учителей химии и труда были методические дни, поэтому в кабинеты они не приходили, актовый зал тоже не использовался. И таким образом получилось, что никто из коллег криков пленённой Клавдии Ильиничны не слышал – некому было. Кабинет под ней в тот день по стечению обстоятельств тоже стоял пустым. Окна кабинета биологии, ставшего узилищем для мадам Ухватко, выходили в заброшенный и редко посещаемый угол школьного двора (с той стороны не было домов, а находился небольшой школьный сквер, за которым начиналась промзона). Поэтому и оттуда освобождение не приходило.

Замученные злобной коллегой АлиСанны, дети продержали её весь урок взаперти, а сами тихонько просидели в коридорчике на рюкзаках. Потом пришёл следующий класс. Его, очевидно, посвятили во всё происходящее, но и пришедшие дети не пожелали освободить затретировавшую их учительницу и тоже не отперли дверь. И так продолжалось – внимание! – пять уроков. Пять! В пяти разных классах, а это примерно сто пятьдесят человек, не нашлось ни одного, кому Клавдия Ильинична нравилась, кто пожалел бы её и после своего урока тихонько шепнул кому-нибудь из учителей об узнице или хотя бы повернул ключ в замке и убежал.

После пятого урока завхоз Ираида Никифоровна по каким-то своим завхозовским делам отправилась именно в тот, дальний угол школьного двора, куда выходили окна кабинета биологии. Что уж ей там понадобилось, история умалчивает. Но так случилось, что именно она услышала полные отчаянья вопли Клавдии Ильиничны.

– Вызывайте МЧС! Вертолёт! Спасателей! – несколько бессвязно выкрикивала та.

Достоверно неизвестно, кричала ли она так все пять уроков или возопила, увидев завхоза. Но – факт остаётся фактом – вопль достиг цели. Ираида Никифоровна задрала голову, опознала во всклокоченной голове и угрожающе воздетых к небу кулаках биологичку, несказанно удивилась и, героическим усилием воли подавив возникшее в душе желание сделать вид, что ничего не слышала и не видела, всё-таки пошла за помощью. Она наивно решила, что просто сломался замок.

Тут кстати грянул звонок, а на шестом уроке у Клавдии Ильиничны было «окно». Поэтому, когда помощь добралась до пятого этажа, никого из детей у дверей уже не было, зато в замке мирно торчал оставленный ключ.

Клавдию Ильиничну освободили. Она жаждала крови и требовала самого жестокого отмщения. Но никого так и не наказали. История же эта осталась в школьной мифологии, постепенно обросла деталями, которых первоначально в ней совсем и не было, и перестала быть похожа сама на себя. Но я-то рассказала вам всё именно так, как и было, как АлиСанна услышала в тот самый день от взбудораженных и нервно пересмеивающихся коллег.

Глава восьмая,

в которой АлиСанна выступает в роли дрессировщицы и тигра одновременно и успешно их совмещает

Не знаю как кто, а АлиСанна меряет свою жизнь не годами календарными, а годами школьными. Оно и не удивительно, поскольку с первого класса и по сей день первое сентября для неё – самое что ни на есть начало. Школа, потом институт, потом институт и работа одновременно, потом только работа. И именно с этого дня всё начинало привычно вертеться, развиваться, стремиться вперёд. Чем не Новый год?

Одновременно с этим ближе к осени накатывало на неё совершенно весеннее, солнечное, радостно-предвкушающее настроение, которого и в апреле-то иной раз не дождёшься. Выходила она в двадцатых числах августа на работу, а в душе, как у ребёнка перед праздником: каким-то он будет, следующий, новый, год? Какие дети придут, что новенького им подкинут неуёмные «школьные начальники», как там коллеги её обожаемые?

После первого педсовета настроение немного менялось: предстоящие хлопоты оглушали, пугали, заставляли заглянуть в себя. Мол, а смогу ли? Но потом, как на Крещение перед Иорданью, Господи, помоги! И шаг вперёд. С Божьей помощью справимся. И вот так каждый август, как Новый год и весна одновременно. Непередаваемые чувства!