— Какого черта? — устало вздохнул Бен. Он так нервничал все это время, что сейчас ощутил полное опустошение.

— Спасибо за помощь, — Роман крепко обнял брата, похлопав того по плечу. Как же он соскучился по мелкому! Ничего, у них еще будет время обо всем поговорить. Сейчас есть дела поважнее. — Мы ведь здесь одни? Родственники Юли не объявлялись? — он скользнул взглядом по полупустому коридору. Бен отметил в интонации брата что-то темное и зловещее.

— Марк ошивается где-то поблизости. Он жил с твоей женой все это время, — не верилось, что Юля могла отдаться этому сосунку, который даже волком не пахнет, но это не его дело. Пусть Ромыч сам разбирается со своей женой.

— Ясно, — кивнул старший Манкулов. — Жди здесь, не уходи, — развернувшись, он скрылся на третьем этаже.

Глава 37

Юля

Конечно, я понимала, что роды, это сложно, но даже представить себе не могла, что настолько. Невыносимая обжигающая боль, которая исчезает лишь на несколько секунд, а затем возвращается, чтобы вновь пытать меня. Так длилось несколько часов. Я думала, что сойду с ума, но вскоре осознала, что раньше, чем безумие, меня настигнет смерть. Я кожей ощущала приближение старухи с косой.

В определенный момент мне показалось, что я уже подошла к той грани, за которой начинается вечность. Все слилось в один поток невыносимой, всепоглощающей боли. Вокруг меня начали бегать какие-то люди в белых халатах, они что-то кричали, появилось ощущение полета. Я не знаю, что случилось. Просто в какой-то момент я отключилась, погрузившись в липкое, вязкое забытье.

Когда очнулась, живота уже не было. Я лежала в палате с белыми стенами. Рядом пищал какой-то прибор. Постепенно вместе с чувствительностью возвращалась и боль. Уже не та обжигающе-режущая, а другая — ноющая, противная, но терпимая. Боль — это мелочь. Я больше не беременна. Теперь возник главный вопрос — где мой ребенок? Что с ним? Я попыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Оглянулась, и только тогда заметила возле себя молодую девушку. Она смотрела в окно задумчивым взглядом, совсем меня не замечая.

— Эй, — слабо, хрипло простонала я. Только тогда меня заметили.

— Ой, — вздрогнула медсестра. — Вы очнулись.

— Где мой ребенок? — прошептала я, чувствуя, как сердце замирает.

— Он в отделении новорожденных, с ним все хорошо, — улыбнулась мне девушка. — Даже гипоксии не было. Здоровый мальчик четыре с половиной килограмма, — в ее голосе послышалась похвала. — Для вашего срока это удивительно крупный ребенок. Даже хорошо, что он родился сейчас. Я никогда не видела, чтобы на таком сроке рождались доношенные дети, но вам, видимо, неправильно рассчитали срок. Иного объяснения я не нахожу. Только, вы знаете, — она замялась, а у меня сердце ушло в пятки, — у него глазки странные. Я тут много детей видела, самых разных. Но чтобы новорожденный имел желтые глаза… — она изумленно покачала головой, а я облегченно рассмеялась. Мой маленький альфа уже успел испугать медперсонал. — Но, вы знаете, это совсем его не портит. Он такой милый, и эти «звериные» глазки очень ему идут.

Вся боль и мучения последних часов мгновенно забылись. Мой сын живет на свете всего несколько часов, а уже успел привлечь к себе внимание и очаровать медсестер. Мой мальчик, мое родное солнышко. Альфа, который уже в утробе матери рос не по дням, а по часам. У оборотней такое бывает, что детенышей мы носим меньше положенного срока, а они все равно рождаются здоровыми и крупными. Интересно, на кого он похож? Хотя, что за глупый вопрос. Конечно, на папу! Сердцем чувствую, что сын будет копией отца.

— Пора колоть обезболивающее, — улыбнулась девушка, вводя в капельницу порцию лекарства. Вскоре боль в животе утихла, стала почти незаметной, и мое сознание прояснилось. Я поняла, что лежу в одноместной палате, которая очень уж контрастирует с неухоженным видом других помещений. Здесь сделан ремонт, есть телевизор, сплит-система, а на подоконнике красуется шикарный букет цветов. Это еще что? Это мне? От кого? Неужели от Бена?

Ох, все произошедшее теперь казалось мне дурацким сном. Как Бен нашел меня? Как смог проникнуть в квартиру? Впрочем, скорее всего, нашел он меня также, как и Тимур. Вспомнив брата, я мотнула головой. В глубине души меня грызло непонятное чувство вины за то, что не скорблю по нему. Мне было неприятно вспоминать того, кто поднял на меня руку, но и смерти я ему не желала, тем более, такой страшной.

— Цветы прислал папочка ребенка, — улыбнулась медсестра. — Он у вас такой заботливый. Все организовал, со всеми договорился. Оплатил вам палату повышенной комфортности, а вокруг малыша и вовсе половина роддома прыгает, — она зашлась заливистым смехом, а я подумала, что девушка, должно быть, имеет в виду Бена. Брат мужа решил позаботиться о своем племяннике? Неужели решит забрать его и меня в стаю? От этой мысли все внутри похолодело. Нет, я не хочу обратно в клан! Не хочу жить среди волков, которые живут лишь инстинктами и враждой.

Эти шесть месяцев в городской квартире стали для меня настоящей отдушиной. Я вкусила все прелести свободной жизни. Можно идти куда сердце пожелает, не отчитываясь перед отцом, братьями и всем кланом. Можно жить и дышать, зная, что враги семьи не рыщут где-то поблизости, мечтая перегрызть глотки всем, кто зовется Капуловым. Я выросла в этом кошмаре, и не позволю, чтобы мой сын жил такой же жизнью. Роман ненавидел саму суть этой вражды кланов, и меньше всего на свете хотел бы, чтобы и его были отравлены ненавистью.