Гарик было крикнул ей вслед, чтобы открыла, но сразу же понял, что бесполезно. Не откроет. Можно, конечно, и через забор перелезть, не крепостная стена ведь. Но уже ясно, что незачем. Даже если он окно высадит или свалится в камин из печной трубы, она с ним говорить не будет ни о чём и никогда. Долин раздражённо повернулся спиной к калитке и услышал приторно-ласковый окрик:

– Гарричка! Деточка! Ты ли это?!

Трофимовна. Гарри скривился. Тётку он не любил, хотя с её сидельцем-сыном неоднократно выпивал раньше, когда сюда ездил почаще, а Виктор ещё не загремел на зону. Вот ведь зараза, углядела, теперь будет глумливо всему посёлку рассказывать в цветах и красках о его позоре. Он потоптался на месте и медленно обернулся. Трофимовна радостно махала ему рукой от своей калитки:

– Что? Не пускают? Так ты ко мне заходи. Погреешься, поешь перед обратной дорогой, праздник отметим. Я новый самогончик сварила, нектар просто! Для себя делала, такого в магазине не сыщешь!

Гарри недолго поколебался и пошёл на зов, как заворожённый: самогонный талант Трофимовны он ценил.

– Доброе утро! – у калитки стояла милая женщина неопределённого возраста в старомодных нелепых очках. – Вы не знаете, здесь никто домработницу не ищет?

Фред, болтавшийся до этого по кустам в поисках развлечений, тут же очутился рядом и заворчал недовольно. Павел воткнул лопату, которой чистил дорожки, в сугроб и распрямился. Улыбнулся незнакомке:

– Увы, не в курсе, простите, – и развёл руками.

Женщина явно погрустнела и собралась уходить. Глядя на её худенькую спину в старомодном пальто и понурившуюся головку, Павел вдруг решился:

– Подождите!

Она с надеждой обернулась.

– Я ищу. Кажется. Вы здесь, в посёлке живёте?

– Да, - женщина неуверенно улыбнулась и уже веселее добавила:

– Конечно! Я тут недавно, и мне очень нужна работа. Я хорошо готовлю, могу дом вести, я сильная и быстрая. Я вам пригожусь, вот увидите!

Павел неловко усмехнулся:

– Чувствую себя Емелей из сказки. Отпусти меня, добрый молодец, я тебе пригожусь! Вас там печка за углом случайно не дожидается?

У гостьи нервно дрогнул уголок рта, и Павлу стало неловко: он глупо и несмешно пошутил, а бедная женщина смутилась. кашлянул и доброжелательно спросил:

– Вас как зовут?

– Наташей…

– А меня Павлом. Ну, вот и познакомились. Когда можете выйти на работу, Наташа?

Она всполошилась, радостно закивала:

– Да когда скажете!

– Тогда давайте завтра. А вы условия не хотите обговорить?

Наташа явно растерялась, но быстро опомнилась:

– Да мне очень работа нужна, а в Москву ездить не хотелось бы, вот я и не спрашиваю о зарплате. Лишь бы взяли.

Павел недоуменно пожал плечами:

– Ну, тогда спасибо за доверие, не волнуйтесь, я вас не обижу.

– Спасибо, - снова заулыбалась Наташа. – Тогда до завтра? Мне к девяти приходить? Или вы хотите, чтобы я в доме жила постоянно?

– Нет-нет, постоянно не надо! Давайте к девяти. До свидания.

Когда калитка за Натальей захлопнулась, Павел передёрнул плечами: и не думал, что нанимать прислугу будет так неприятно. Может, надо было всё-таки самому справляться? Ну, да ладно. Не поладим – всегда можно будет опять перейти из категории хозяина поместья в категорию скромного самостоятельного домохозяина. А так вполне симпатичная женщина, интеллигентная, гораздо приятнее той, первой, глядишь, всё хорошо выйдет. Тогда можно будет спокойно дом на неё оставлять.

На следующее утро ровно в девять Наталья постучала в дверь. Павел провёл её по дому, всё показал. Фред ворчал не переставая и таскался за ними по пятам. Павел сначала молча удивлялся такому явному неудовольствию, потом начал сердиться, цыкнул на пса. Тот обиженно вздохнул, ворчать перестал, но по-прежнему маячил рядом чёрной укоризненной тенью. Дом был непривычно тих. Павлу даже показалось, что Старик чем-то недоволен. «С ума схожу я что ли, жду реакции дома на каждого, кто переступит порог?» - он поёжился и обратился к Наталье:

– Вас я попрошу готовить, следить за домом и при необходимости помогать мне с ремонтом. Ну, не совсем с ремонтом, а помыть, убрать, подготовить к работам — ничего чрезмерного или слишком сложного.

Она молча кивнула.

– Как вам дом? – спросил он из вежливости, не очень понимая, о чём говорить с малознакомой довольно молодой особой, которая с этого утра стала его… кем? Он растерялся даже. Прислугой, что ли? Домоправительницей? Сразу вспомнилась незабвенная домомучительница фрекен Бок. Горничной? Он тут же почувствовал себя крепостником и рабовладельцем. А также сатрапом, деспотом и тираном. В одном лице.