— Вы еще и смеетесь! Какая внешность? Блеклая мышь с травленой молью шкуркой! К тому же спасибо! Никогда в жизни я не буду зависеть от мужчины, — горячо воскликнула она, невольно выплеснув свою боль, и с испугом посмотрела на владельца лавочки. Вдруг решит, что она истеричка и передумает!

— Вы не волнуйтесь, я очень ответственная! И, правда, возьмите меня, мне очень нужны деньги, — брошенный котенок едва не сложил лапки в умоляющем жесте и с надеждой распахнутые глаза озарились искренней радостью, будто от выигрыша в лотерею.

Однако хозяин усмехнулся и повторил предложение, чтобы убедиться, что они друг друга правильно поняли.

— Погоди ты, не танцуй. Я же тебе не офис Газпрома убирать предлагаю! Давай уточним. Ты приходишь вечером, моешь полы, через день вытираешь пыль и поливаешь цветы. Семь тысяч рублей. В месяц.

Ломбард находился рядом с домом, где она сняла уголок, поэтому полученное предложение сейчас было просто спасительным. Что ей стоило на полчасика забежать и махнуть мокрой тряпкой?!

— Да я ваш подвал до блеска выдраю! — воскликнула она.

— Не подвал, а цоколь, — напыщенно поправил ангел — работодатель.

— Цоколь, цоколь! — радостно закивала девушка….

Обжигающе горькие воспоминания недавнего прошлого и запредельный восторг от только что пережитого шквала успеха столкнулись в душе, словно два грозовых фронта. И разразилась буря. Вета, или Светлана, что было ей привычней, громко и совершенно по-детски разрыдалась.

— Юзеф Казимирович! Миленький! Родненький!!! У меня получилось! Понимаете! Получилось! Я не бездарная лохушка! Я не ноль! Не пустое место! Никто из моих учениц не подумал, что я никчемное существо!

Все еще прижимаясь к мужчине, она не замечала, что слезы, бурным потоком хлещущие из ее глаз, способны намочить его, как настоящий дождь. Она ревела взахлеб, всхлипывая и вздрагивая.

Так выходил стресс, который тугой стальной пружиной держал ее в напряжении все это время. Сейчас пружина с оглушительным треском лопнула, освобождая душу и позволяя родиться новой «Я».

Пан Шиманский осторожно отстранился, погладил по голове девушку и усадил ее на стул. Сам пошел наверх, перевернул табличку стороной «Закрыто». Он понял, что это почти истерика.

В его маленьком кабинете всегда хранился «золотой запас антистресса» — хороший, выдержанный коньяк. Налив в рюмки, он успокаивающе прикоснулся к руке Светы.

— Я очень рад за тебя. Ты умница. Выпей, тебе нужно успокоиться.

Света, как послушная девочка, слушаясь старшего товарища, взяла рюмку и, подражая киношным алкоголикам, шумно выдохнула и залпом опрокинула рюмку. Глотку словно опалило огнем, девушка раскрыла рот, отчаянно хватая воздух, как выброшенная на берег рыба.

Пан Шиманский протянул дольку лимона.

Она торопливо схватила ее и, запихнув в рот, часто-часто заморгала. Еще не просохшие глаза вновь наполнились слезами.

— Ю. ю…зеф Казимирович! Мне ж еще сегодня мыть полы, — жалобно протянула она. — А я сейчас, кажется, выпаду в осадок.

Спиртное действовало на нее моментально, заплетая ноги в косичку, а мысли в узелок.

Вытирая кулачками слезы, она развезла тушь чуть ли не по всему лицу и стала похожа на смешную подвыпившую панду. Все еще шмыгая носом, она постепенно успокаивалась.

— В честь твоего успеха даю тебе выходной, — сделал поблажку Шиманский. — Ничего не случится страшного. Ты заслужила подарок. Каждому выпадает шанс изменить свою жизнь. Некоторым даже не по одному разу, но не все эти шансы используют. Ты смелая и умная. У тебя все получится, а вот где я такую старательную и хорошую девочку найду, когда ты твердо станешь на ноги? — сокрушенно покачал головой пан Шиманский.

Света смешно икнула и благодарно посмотрела на него.

— А я запущу новый проект «Полгода уборщица — всю жизнь королева!» И хорошие девочки будут драться за право мыть полы в вашем под…, - она улыбнулась и поправилась — в вашем цоколе.

Придя домой, она поняла, что торжественное чаепитие должно пройти будет без нее. Она, кое-как накарябав записку, положила ее рядом с тортом на столе. «Дорогие мои! Я очень вам благодарна. Начинайте без меня. Меня нет сейчас». Силы оставили ее, пообещав когда-нибудь вернуться, и она рухнула на кровать, провалившись в сон…

Однако вместо светлого и яркого сна, соответствующего настроению сегодняшнего успеха, в ее душу снова, как разъяренный гиппопотам, ворвалось прошлое. Цинично растоптав ее радость, оно снова нагло заявило свои права..