Она обнимает меня, а я обнимаю её. Мы молча сжимаем друг друга в объятиях. Интересно, она думает о своём отце или у неё в голове, как и у меня, крутятся воспоминания о Заке.

Чувствую, что её хватка ослабевает, и Алина устраивает голову между моей шеей и плечом. Она глубоко вздыхает, я целую её в макушку и расслабляюсь на подушке.

– Меня повысили в звании, – шепчу я в темноту, – прямо во время боя, когда был убит наш лейтенант. Я стал командовать отрядом, а потом их всех убили.

Алина стискивает меня руками.

– Это была моя вина, – говорю я ей. – Меня не следовало назначать командовать отрядом.

Алина прежде, чем ответить, какое-то время поглаживает мой затылок.

– Скажи мне кое-что, Эван.

– Окей.

– Имея только ту информацию, что была у тебя в то время, скажи, какой приказ ты должен был отдать, чтобы их спасти?

Я облизываю губы и обдумываю ответ. По правде говоря, я никогда не рассматривал ситуацию с этой позиции. Все мои «если бы…» включали знание, что нас собирались атаковать.

– Мы попали в засаду. Они захватили кое-кого из подразделения, и он сдал нашу позицию.

– Ты имел хоть какую-то возможность об этом узнать?

– Я не понимал это довольно долгое время. Я знал, что его поймали – я видел его. Он был на том видео, где казнили журналиста.

Алина кивает. Очевидно, она точно знает, о чём я говорю. Эти кадры видел весь мир.

– Итак, я ещё раз спрашиваю, какой приказ ты должен был отдать, чтобы их спасти?

У меня нет ответа.

– Я узнала тебя глазами одного из бойцов твоего подразделения, – говорит Алина, гладя моё лицо. – Когда я читала его письма, то чувствовала, будто была рядом с тобой. Ты был образцовым солдатом, Эван. Ты был умным, ты был предан своему отряду, и ты сделал всё возможное, чтобы обеспечить их безопасность. Даже сейчас, после многих лет размышлений, ты понимаешь, что ничего не мог бы сделать, чтобы изменить исход.

Мне хочется с ней поспорить. Я был командиром, и все они умерли, пока я справлял нужду. Их жизнь была под моей ответственностью, а я их подвёл. Я многое мог бы сделать по-другому, если бы знал.

Если бы я знал. Это ведь ключ ко всему, не так ли? Я не знал. Не знал, что наше местоположение было раскрыто. Не знал, что они появятся именно в тот момент. Мы были застигнуты врасплох и находились в меньшинстве. Нас не предупредили и не смогли защитить.

Я ничего не мог сделать.

И впервые с тех пор, как это произошло, я в это верю.

Этого не может быть.

– Они сказали от шести до восьми недель! Это было десять дней назад!

Слова доктора проносятся в голове, но не задерживаются. Возле сердца Ринальдо обнаружили тромб… Операция невозможна, потому что очень велик риск… Они никогда не видели такого быстрого роста… В лучшем случае несколько дней…

Леле в слезах, Луиза советуется насчёт диагноза и насчёт того, даст операция на сердце больше времени Ринальдо или нет, Ник у противоположной стены слушает, но не вмешивается. Выражение доктора говорит само за себя – они ничего не могут сделать. Ринальдо умрёт в выходные.

Я больше не могу это слушать.

Встаю и, не говоря ни слова, выхожу прочь из небольшого конференц-зала. Леле и Луизе придётся обойтись без меня. Я не такой близкий член семьи, как Ник, и я не готов к этому. Не готов к его смерти.

Это не должно произойти так быстро.

Сжав кулаки, смотрю на Ника, сидящего на стуле и уставившегося на руки, зажатые между колен. Он выглядит даже хуже, чем я думал, поэтому подхожу, чтобы с ним поговорить.

– Ты в порядке? – Ник вздрагивает, когда я начинаю говорить, а затем поднимает на меня взгляд.

– А как ты думаешь? – теряет он самообладание. – Моему отцу осталось жить несколько дней, а мне даже не разрешают зайти и повидаться с ним. Леле не желает смотреть мне в глаза, а Луиза всегда с ней. Они позволили зайти туда Джонатану и Бекке, но не мне.

Я киваю. У него есть полное право злиться.

– Я поговорю с Луизой, – сажусь рядом с ним, но он отшатывается от меня. – Уверен, она добавит тебя в список посетителей. Ты же знаешь, мы просто пытались его защитить.

– От кого? От меня? От чего именно мы собираемся его сейчас спасать, а? Боишься, что кто-то избавит его от страданий до того, как его заберёт рак?

– Всё ещё есть люди, готовые его предать, – я думаю о Бени, и мне интересно, где он всё это время пропадает. Я не видел его уже несколько дней. – Люди захотят узнать, что будет дальше, и найдутся те, кто попытается действовать немедленно.