– Это полная чушь, – он откидывается на спинку стула и скрещивает на груди руки.

– Что именно?

– Все твои разговоры о предательстве... – фыркает Ник. – Это чушь.

– Что ты имеешь в виду, Ник? Ты же понимаешь, что в таких ситуациях могут возникнуть беспорядки. Мы должны быть начеку, чтобы защитить Ринальдо и его бизнес.

Ник поворачивается и, прищурившись, смотрит на меня, и я ошеломлён взглядом, который он на меня кидает. Ник всегда был покладистым, и странно видеть его таким злым.

– Знаешь что? Пошёл ты на хрен, – указывает он на меня пальцем. – Мне плевать, если ты решил меня убить.

– Что это, блядь, значит? – меня начинают бесить его загадочные слова. – Ты мне не нужен!

Ник оглядывается, чтобы посмотреть, не слышит ли нас кто-нибудь, и наклоняется ко мне ближе. Потом говорит, понизив голос:

– Это значит, я знаю, что ты сделал. Я нашёл в твоей машине браслет Фелисы. Догадываюсь, что с ней случилось. Ты подстроил всё так, чтобы это выглядело, будто виноваты банды с юга, но я знаю, что это сделал ты.

Моё тело застывает, пока мы смотрим друг на друга, и я вспоминаю, что в моей машине, должно быть, остались куски сломанного браслета. Я думал, что вытащил их все. Также вспоминаю, как затих Ник после моего возвращения с заправки. Я заметил тогда что-то у него в руке, но не подумал об этом. Похоже, это был браслет. По крайней мере, теперь я понимаю, из-за чего он такой напряжённый.

Он прав – я мог бы сейчас его убить.

Не могу сосчитать, сколько раз меня обвиняли в убийстве. Как и сейчас, чаще всего это была абсолютная правда. Я всегда подходил к этому спокойно и тихо. Тем не менее, сейчас я далеко не спокоен.

Хватаю Ника за рукав рубашки и тащу его за дверь больницы. Быстро оглядываюсь, ища какое-нибудь укрытие. Ничего похожего не видно, не считая живой изгороди, поэтому я тяну его за собой туда.

Толкаю к кирпичной стене за кустарниками, выхватываю пистолет и целюсь ему в лицо.

– А у тебя есть яйца, не так ли?

Я чувствую, как он дрожит в моих руках, но всё равно свирепо смотрит мне прямо в глаза.

– По крайней мере, я никого из семьи не убивал, – говорит он с презрительной усмешкой. – Я хотя бы член семьи. А кто ты? Хренов самонадеянный щенок, которого приютили и пригрели?

Сжимаю зубы и нахожусь практически в секунде от того, чтобы нажать на спусковой крючок. Если бы не было свидетелей, я бы ни за что не отказался от своих намерений. Боковым зрением вижу, как входят и выходят из дверей люди. Если я собираюсь убить его, мне придётся отвезти его в другое место, а он не по пойдет тихо.

Я смотрю на него в упор. Смотрю и вспоминаю о Ринальдо, лежащем на больничной койке. Это последнее, что ему нужно. Может быть, я и есть спасённая собака, потому что буду продолжать его защищать.

– Не знаю, что ты там себе надумал, – говорю я тихо, опуская пистолет и засовывая его обратно в наплечную кобуру, – но если ты думаешь, что сказать что-то Ринальдо или Луизе хорошая идея…

– Я не собираюсь ничего никому сообщать, – челюсть Ника, пока он говорит, остаётся всё такой же напряжённой, но тон смягчается. – Только не думай, что я всего лишь тупой наркоман. Когда я вижу подобное дерьмо, то могу в нем разобраться.

– Ник... – его имя звучит как предупреждение.

– Думаю, я знаю, почему ты это сделал, – продолжает он, – но не говори мне сейчас о преданности, ладно? Я на это не куплюсь.

Мои руки рефлекторно дёргаются, и Нику повезло, что у меня достаточно контроля, чтобы снова не вытащить пистолет.

– Всё, что я делаю, я делаю для Ринальдо и его семьи, – рычу я сквозь зубы. – Никогда не забывай об этом, бастард.

Я толкаю его в грудь, выхожу из-за изгороди и иду на больничную стоянку. Все остальные варианты действий означали бы кровь, поэтому мне необходимо выбраться отсюда. Не сомневаюсь, что Ник будет держать рот на замке. Даже если ему плевать на собственную жизнь, полагаю, он не станет никому ничего рассказывать. Тем не менее, он всё равно сейчас представляет для меня опасность.

Как я мог быть таким неосторожным?

Мне нужно было убедиться, что все до последнего обломки этого браслета были убраны. Я был небрежен. Если это понял Ник, то кто-то другой тоже мог. Его следовало бы устранить, но я не собираюсь в данный момент убивать сына Ринальдо, законный он или нет.

Я уже сделал достаточно, чтобы причинить боль Ринальдо.

Мне в голову приходит одна мысль, и я достаю телефон и звоню Бастиану.

– Это грозит стать частым явлением? – спрашивает он, отвечая на мой звонок.