Шрифт:
– Проверка машинного телеграфа!
Короткий перезвон в глубине прочной рубки.
– Исполнять приказания машинного телеграфа! Начать зарядку аккумуляторной батареи!
Слова срываются с губ командира, как ритуальное заклинание, приводя в действие механизм за механизмом.
Взорвался первый выхлоп, и дизеля забубнили мерно и глухо.
Идем, сливая с чернотой ночи мокрую чернь своих бортов. Море блестит, подмасленное луной. Иной раз волна выгнется параболой и сверкнет лунным зайчиком прямо в глаза.
Штиль незаметно сменился легкой зыбью с необыкновенно сильной фосфоресценцией. Волны искрятся зеленым мерцанием. Порой от наших бортов отшныривают самые настоящие зеленые молнии, и тогда видно, как под водой вспыхивают фосфорические шары. Подножия волн озаряются слабым таинственным светом, словно кто-то из глубины подсвечивает их фонарем.
Подводная лодка в сплошном ореоле, будто за свои многомесячные скитания обрела нимб святости. Санта-субмарина!
Я гляжу вверх и представляю, что вся эта звездная россыпь - огни большого города, над которым наша лодка проплывает, как дирижабль бесшумно, плавно, - и сразу же закружилась голова от захватывающей дух перспективы.
Полнолуние в облаках рождает картины волшебного фонаря. Лунная дорожка то сокращается до размера цирковой арены, то вытягивается в широченный проспект от горизонта до нашего борта.
Иногда лунные лучи, обрушенные в прореху между облаками, проецируют гигантскую человеческую фигуру в зеленовато-прозрачном монашеском одеянии. Заметишь такую поднебесную статую из тумана и лунного света - и вздрогнешь от благоговейного ужаса. Представляю, каково наблюдать такие зрелища с испанских субмарин, где в экипажах сплошь католики.
Леонид Андреев считал, что "моряки... окруженные безднами, всю жизнь ощущают близость смерти; еженощно созерцая звезды, они становятся поэтами и мудрецами. Если б они могли выразить то, что ощущают когда-нибудь в Индийском океане, стоя на вахте под огромными звездами, они затмили бы Шекспира и Канта...". Чертовски лестное признание. Но созерцание двух бездн - космоса и океана - действительно не проходит бесследно.
Всякий раз, когда выбираешься ночью на мостик, можно сойти с ума от перепада масштабов: внутриотсечный микромир, где ты поневоле близорук, ибо ни одну вещь не рассмотришь с удаления больше трех метров, и вдруг - через десять ступенек вертикального трапа - взгляд вырывается в космический простор, перепрыгивает с Луны на Полярную звезду, с Альтаира на Вегу...
– Мостик! По пеленгу сто десять обнаружена работа самолетного локатора. Сила сигнала два балла. Метрист.
– Есть, метрист! Стоп дизеля! Все вниз! Срочное погружение!!
Древняя война рыб и птиц продолжается в рукотворном обличье тех и других...
Подводные лодки внедрены в бирюзовую толщу моря личинками смерти. Мало кто из прибрежных жителей подозревает, что их смерть вызревает в морских глубинах в стальных оболочках субмарин. Голубой пирог Средиземноморья, который так щедро кормил 300 миллионов европейцев, арабов, африканцев, заражен черными стальными коконами, как каравай личинками куколя.
Подводная лодка и самолет в истории техники почти ровесники. Последнему повезло больше. Кроме боевого применения, ему нашли множество мирных профессий. "Самолет научил нас двигаться по прямой, - утверждал Сент-Экзюпери.
– Едва оторвавшись от земли, мы покидаем дороги, что сворачивают к водоемам и хлевам или вьются от города к городу. Отныне мы свободны от милого нам рабства, не зависим больше от родников и берем курс на дальние цели... Самолет - машина, но притом какое орудие познания!"
То же самое, только с большей горечью, можно воскликнуть и о подводной лодке: оружие, но какое орудие постижения праистоков жизни Океана!
Высота и глубина - суть два направления одной вертикали. У каждой высоты свой горизонт, у каждой глубины свой цвет.
Если "самолет научил нас двигаться по прямой", то субмарина открыла нам многоэтажность моря. Оно теперь так же эшелонировано, как и пространство над землей. Кто подозревал о "жидком грунте" - слоях с повышенной соленостью, на которых хорошо удифферентованные подлодки могут "возлежать", как на придонном песке или гальке? Кто знал о подводных звуковых каналах, о слоях акустической тени, о вертикальных волнах и многом ином, пока за дело не взялись специалисты по уничтожению подводных лодок?
Человек, не научившись толком жить под водой, великолепно умеет воевать в её толще.
ЧТО СТРУИТ НОЧНОЙ ЭФИР...
Мы плывем, вторгаясь своими антеннами в ночной эфир.
В эфире полощутся грустные арабские песни. Чей-то гортанный голос говорит гневно, задыхаясь. Похоже, что у оратора за спиной винтовка и он только что вырвался из перестрелки. Не палестинец ли? А через одно-два деления на шкале - томный голос итальянки, снедаемой ночной южной скукой. А ещё дальше - хоральные перевздохи органов, биг-битовские ритмы, визгливый хохот тромбона... Средиземноморское человечество разгородило свои лазурные побережья пограничными столбами и радиочастотами. Эфир ныне - такая же ипостась государства, как и его территория, прибрежные воды, континентальный шельф. А все-таки он общий для всех, как и Мировой океан, ночной космос, дневное небо.