Уж не знаю, служебные ли инструкции, сам ли меня неверно просчитал или что ещё, но вышло, как вышло. Информацией делюсь, но ровно той, которая может быть полезна Красному Кресту, а никак не Генштабу.

Игрища наших военных на Африканском континенте, да без опоры на собственные колонии или гарнизоны, штука весьма умозрительная и отвлечённая. Эфиопия в орбите отечественной политики меня нимало не прельщает, да и по чести – какой от неё толк?

Разменять разве што при случае на какую-то мелочь, ну или как вариант – получить очередную «Священную корову», льстящую самолюбию, но не приносящую самомалейшей пользы. Разве што потрепать нервы дражайшим родственникам Ники, да подтрамплинить карьеры десятка-другого офицеров.

Потапов же то ли закусился, што вряд ли, то ли ведёт какую-то свою игру, рассчитанную может даже и не на меня, а на других… хм, участников. В игры сии даже и не намерен вникать, имеется подспудная опаска – очень уж я на виду. Сильно подозреваю, што милейший Алексей Степанович как раз таки и желает выставить меня этакой приманкой, играя меня втёмную.

Может быть даже, с полным сочувствием к подобной доле, а может – искренне считает, што участь стать компостом в Большой Игре должна быть мне комплиментарна. Ну или просто – за насекомое держит. Распространённый тип среди русских добровольцев – искреннее сочувствие к угнетаемым бурам, при полном пренебрежении нуждами собственного народа.

Эбергарт Александр Карлович, командующий русскими медиками под Ледисмитом, доброжелателен, и я ему симпатичен, но чин надворного советника[iii], так сказать, обязывает. Государев человек, хоть и медик. По окончанию командировки его ждёт новое звание, должность, ордена… и на всё это я могу повлиять самым негативным образом.

Пусть меня и оправдали, но осадочек остался. Личное оскорбление… а Его Величество, как ни крути, личность не масштабная, но исключительно злопамятная. Как и Высочество.

– В палату Второго Раада[iv], - отстранившись от стола и отмахиваясь от надоедливой мухи, залетевшей под распахнутый полог палатки, поясняю наконец, пока убирают тарелки.

– Однако… – Эбергард покачал головой, – изрядные у вас знакомства, Егор Кузьмич.

– Не жалуюсь, Александр Карлович, – улыбаюсь ответно, благодарно кивнув медсестре Наталье Богдановне, принесшей чай. Онкоева из крестьянских девиц, и в негласном, но действующем «табеле о рангах» Русской Миссии Красного Креста занимает нижнюю строчку.

«– Все животные равны, но некоторые равнее[v]…»

Эбергард пошёл белыми пятнами, будто поморозившись лицом, отчего я заключил, што язык мой – враг мой… не отсоединился вовремя от мозга. Сделали вид, што я ничего не говорил, а присутствующие – не слышали.

– И как же проходят заседания Раада? – спас положение Потапов.

– Пф… – я задумался, – небезынтересно для стороннего наблюдателя, но результат…

«– Субботник в синагоге»

– … нулевой. Фольксраад осаждают лоббисты всех мастей, едва ли не сотни. Бюргеры знают о том, и потому любое решение Раада, идущее в сторону от устоявшихся традиций, рассматривается пристрастно, истолковываясь обычно самым дурным образом.

– Однако, – сдавленно удивился Оттон Маркович, принявшись яростно протирать пенсне, пока я доливал себе заварки по вкусу, – слышал я о том, но признаться по чести – не верил.

– Увы! – пробую чай… да, в самый раз, – Потому любое, даже наимельчайшее дело, рассматривается максимально пристально и пристрастно. Пятьдесят фунтов, требуемых на ремонт моста, могут обсуждать несколько дней, оставив в стороне дела куда как более важные.

– Слыхивал я, – Потапов чуть напоказ вздохнул, – будто пристрастность к решениям Раада имеет на то все основания. Коррупция, господа-с… Далеко не всех из парламентариев хоть когда-нибудь держали в руках хотя бы сотню фунтов. Устоять же, когда лоббисты предлагают им за единственное решение тысячи – крайне сложно. Злые языки говорят, что едва ли четверть парламентариев можно назвать в полной мере неподкупными.

– Помилуйте! – совладал наконец с пенсне Оттон Маркович, – В Раады выбирают априори людей уважаемых, и как правило – не бедных! У многих в земле есть залежи золота, алмазов или иных ценных ископаемых, и… такая мелочность?! Увольте, но кажется мне, ситуация с коррупцией изрядно преувеличена.

– Вы, Оттон Маркович… – я качаю головой, – да и пожалуй, что и все прочие, изрядно приукрашиваете в своей голове африканскую действительность. Знаю, многие любят сравнивать буров с казаками. Не знаю, не сталкивался, но если и так… сравнение не к чести казаков.

– А с кем бы сравнили буров вы? – подалась вперёд Ольга Александровна Баумгартнер, дочка генерал-адъютанта и живая иллюстрация того, што «некоторые животные равнее других». Такая же медсестра, как и Наталья Богдановна, только та чуть не за прислугу, несмотря на все «будьте добры», да титулование по имени-отчеству[vi], а вот – одна чаем закончила обносить, да села потом скромно с краю стола, а вторая – львица светская.

– Я? – хм… с кулаками, пожалуй. Не всех, далеко не всех… но кондовый бур и есть такой кулак, разве что в африканском антураже.