Их отличительной чертой явилось активное использование кинохроники. Анализ использованных видеоматериалов позволил сделать вывод о несоответствии демонстрируемого визуального ряда закадровому тексту, в котором излагается событийная канва военных действий, а также об использовании анахронического подхода к отбору иллюстрирующих фрагментов, то есть авторы документальных телесериалов использовали в монтаже хроники фрагменты, относящиеся совершенно к другим историческим периодам ХХ в. Фактически можно утверждать, что мы имеем дело с процессом фейкизации документального телевизионного кинематографа, когда на словах излагаются факты, имена, событийная последовательность хода войны, а в кадре телезрителям предъявляется совсем иная картинка.

Строго говоря, для массовой аудитории, наверное, подобная дотошность критического отношения исследователей к проблеме адекватности и достоверности может показаться чрезмерной. Однако для журналистской профессии подобные допущения вольного обращения с исходным видеоиллюстративным материалом так или иначе приводят к снижению критериев фактологической правды, что неминуемо продуцирует снижение требовательности при подготовке не только материалов на историческую тематику, но и тех материалов, которые связаны с современностью. Процесс фейкизации новостной журналистики стал реальностью медийного пространства. Чаще всего он выражается в принципе подбора исторической кинохроники для создания журналистского материала, программы, проекта на тему определенных событий прошлого. Выражается он в выборе похожего по внутрикадровому содержанию видеоиллюстративного материала (желательно с датировкой примерно того же периода, что и главный сюжет). И тогда уже не важно, что на пленке Председатель Реввоенсовета товарищ Л.Д. Троцкий принимает парад войск Всеобуча, а за кадром диктор читает текст о том, что войсками, которые штурмовали мятежный Кронштадт в марте 1921 г., командовал Михаил Тухачевский.

Проблемное поле журналистики на ниве истории в ближайшей перспективе расширяется. И этому в немалой степени способствовал 100-летний юбилей двух российских революций 1917 г. Первой фейковой ласточкой здесь стал документальный телефильм «Кронштадт. 1921», в котором представлена спорная и недостоверная версия трагический событий, приведших к смене политического курса в советской России: от военного коммунизма к новой экономической политике. Однако вместо объективного изложения фактов этой исторической драмы аудитория получила зрелище, основанное практически на одном источнике – мемуарах одного из участников тех трагических событий. Можно с сожалением констатировать, что и далее зрители увидели аналогичные эфирные продукты подобной фейковой журналистики на тему истории.

В подобном контексте противоречий между наглядностью иллюстраций и правдивостью вербализованной информации крайне важна позиция профессионалов, то есть самих журналистов. Однако жажда инфомрационного первенства и необходимость взращивания в массовом сознании приводит на практике к тому, что деятели СМИ стремятся к распространению не только ошибочной (по недосмотру), но и заведомо ложной информации. Как это было в столице Франции в ноябре 2015 года. Случившаяся тогда серия терактов спровоцировала в медиапространстве появление фейковвых новостей.

Например, сообщение о том, что подсветка Эйфелевой башни была отключена в знак траура по погибшим во французской столице 13 ноября 2015 г. На самом деле подсветка была просто отключена в соответствии с ранее утвержденным графиком. Показательно, что до сих пор не установлено и точное число погибших. Отсутствие полноценных видеосвидетельств произошедшей трагедии также создает возможность для ее фейковой интерпретации.

Бороться с подобными тенденциями необходимо хотя бы в целях профессионального самосохранения и из-за опасения потери репутации журналистской деятельности как социально значимого деяния. Но методы сопротивления фейкам, варианты их разоблачения и опровержения – это тема последующих научных размышлений. В том, как легко и свободно можно формировать фейковое информационное пространство, весь мир убедился, когда два отечественных пранкера в буквальном смысле слова «развели» адвоката Надежды Савченко на то, чтобы последние потребовали от своей подзащитной прекратить голодовку и согласиться на возможный обмен с Украиной. Этот случай в марте 2016 г. – еще одно наглядное доказательство того обстоятельства, что в современной медиакультуре имитация вызывает куда большее правдоподобие и одобрение аудитории, чем объективная и проверенная информация, сообщаемая обществу честными и квалифицированными журналистами.

Однако нам пора обратиться непосредственно к самому фейку как явлению информационной культуры и постараться разобраться в том, где и когда он появился на свет. Этому будет посвящена следующая глава.

1. Больц Н. Азбука медиа. – М.: Европа, 2011. – 136 с.

2. Вайбанд И.Д. 5000 лет информатики. – М.: Черная белка, 2010. – 352 с.

3. Доктор К. Ньюсономика. Двенадцать трендов, которые изменят новости. – М.: Время, 2013. – 352 с.

4. Ильченко С.Н. Основы журналистской деятельности: учебник и практикум. – М.: Юрайт, 2018. – 311 с.

5. Кастельс М. Власть коммуникации: учеб. пособие; пер. с англ. Н.М Тылевич / под науч. ред. А.И. Черных. – М.: Изд. дом ВШЭ, 2016. – 564 с.

6. Лайнбарджер П. Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания: пер. с англ. Е.В. Ламановой. – М.: Центрполиграф, 2013. – 445 с.

7. Ленин В.И. Партийная организация и партийная литература.

1. Что такое шоу-цивилизация?

2. Каковы предпосылки появления фейков в журналистской практике?

3. Что такое фейк?

4. По вашему мнению, фейк – это ошибка журналиста или преднамеренная ложь?

5. Как соотносятся в фейковой журналистике визуальная и вербальная составляющие?

6. Что, по вашему мнению, определяет разницу между правдой и правдоподобной информацией?

7. Какие примеры визуальных фейков в телевизионной продукции, посвященной исторической тематике, вы можете привести?