Не приходили в голову и идеи как подать сигнал о помощи. Кто под слоем облаков его заметит, куда направлять, как осуществить — на эти вопросы не было ответов.

Глядя в пропасть, куда падала вода из ручья, бесшумно разбиваясь на капли далеко внизу, Даллас подумал, что страдания прекратятся прямо сейчас, если он отправится вслед за стекающей водой. Но потом вспомнил полёт сквозь пелену облаков, ужасающее приближение скал, и этот вариант отпал сам собой.

— Да-лас, ты как, живой? — поспешно ковыляя, приближался Старый, из-за его спины выглядывала взволнованная Гулёнка.

Ведун подоспел весьма кстати, к нему возник вопрос. Вместе с Далласом рухнули на скалу и его крылья. Их можно починить. Реактивные двигатели без топлива бесполезны, но, чтобы оказаться в воздухе, достаточно спрыгнуть со скалы, а затем с помощью сервомоторов по спирали подняться ввысь до самого города.

— Старый, ты находил мои крылья, когда я упал? На мне были механизмы, моторы. Где это всё?

Старичок убедился, что здоровье Далласа в порядке и переспросил. Он шевелил губами и чесал щетину на затылке, разбирая незнакомые слова. После нескольких пояснений он сказал:

— Щё-та кругом было, я взял кой-щё. Щудные штуки, не жнам начё они надо.

— Пойдём, покажешь, что ты взял, — Даллас решительно опёрся на костыли.

Хижина Старого стояла на отшибе, примыкая к скале. Рукотворное углубление закрыли стеной из сырой глины — вот и вся постройка. Но и это куда добротнее, чем палатки остальных. Жил ведун один. Он завесил всю пещеру амулетами и грубо связанными куклами. Приходилось выбирать, куда поставить ногу, чтобы не наступить на разбросанный хлам. Аккуратнее всего здесь смотрелись вырезанные в стене полки, заставленные каменными и деревянными фигурками. Даллас долго рассматривал ровные ряды многочисленных резных божков. Одни изящные, с мелкими деталями, другие лишь отдалённо напоминали формы человека.

Старый копался в завалах барахла и в итоге разложил перед Далласом хорошо знакомые механизмы. От «Икара» мало что осталось — лишь части корпуса, разломанные сервомоторы и кусок пластикового крыла.

— Мне нужны другие детали. Давай сходим туда, где ты меня нашёл, — Даллас надеялся, что нога не помешает забраться на гору.

— Чую, хошь ты от нас ути к швоим вназат? Ну щё, я те не указ. Шведу, раз хошь, щё. Но ты шперва кажи: чем мы плохи? Иль не так за тобой ходили? Ишь Гулька мокрит тут, — Старый тронул за плечо девушку, которая, осознав к чему идёт дело, начала шмыгать носом и тереть глаза.

— Я понять не могу, чего она от меня хочет, если с ней спит другой? — довольно резко, не глядя на девушку, сказал Даллас.

— А чё хоть ты не лёх со мной? — в сердцах вскрикнула Гулёнка и выбежала вон.

— Видать, ты не жнам ваще как мы тута жизь поживам, — усмехнулся Старый беззубым ртом. — Ешлив баба лежит одна, ешлив она не лялька и ляльку не ждёт, и ешлив не помер родич её, то мужик, хто хочет, лежит ш ней. Хто шперва лёх, тот шпит, хто другой ждёт, ешлив тот удёт, иль ищет другу бабу.

Вот оно как. Кто успел, тот и молодец. Плевать на чувства, романтику. Да и от ссор такие правила вряд ли избавляли.

— В любом случае мне здесь не место. Я не могу жить как вы, не могу есть человечину, — Даллас пытался оставаться спокойным, объясняя Старому очевидные вещи.

— Щё жизь така, так щё ты думашь, мы так хочем? Лишь ш голодухи не помёрнуть. День-жа-день бабы исть ищат, мужики копать ходят, не то бохи ядный туман нашлют, померут вше, хто есь, — в голосе Старого чувствовалась горечь. Он подошёл к нише с фигурками, оглядел их с тоской. — Деды наши как живы штались — не жнам, бохи жалели, мож. Мног-много племенов дедов шхибли. Та и нас мал-мало терь. Напали хады в ту жиму, чуть выбились. Ишь, мал им наш дар, усех коз им дай. Ток подмогли нам други-шошеди. Терь ш ними жимню жизь жавели. Так хто шгибнул, тех исть штали. Коз мал-мало, голодуха. А та лялька всё рно б шёня-жавтра уйшла к дедам. А так, ишь, живы жа ней. Ты б помох щуток, кажи, как над лещить, да де поисть ишкать, пока не уйшёл, ты ж бох, мног-много знаш. А дальш мы как-то шами.

Даллас задумался. Судя по рассказу ведуна, этим людям приходилось несладко. Но то, как они выживают, человеку из Ориона кажется диким. Возможно, у них просто нет выбора. В других условиях они бы стали культурнее, жили иначе. Этим людям просто нужна помощь. Им необходимо продовольствие, лекарства, знания. Всё это есть на Орионе. Найдутся там и неравнодушные люди, которые помогут. Как ни посмотреть, Далласу необходимо попасть обратно или вызвать помощь. И он придумает, как это сделать.

Даллас шёл по снегу за Старым, опираясь на палку и осторожно ступая на больную ногу. Ведун не спешил. По пути он то и дело рассказывал истории, дожидаясь, пока его хромой спутник преодолеет подъём. Снег лежал намного выше, когда Старый нашёл его, распластанного в сугробе. Сам он пошёл тогда в горы за травами и кореньями, которые не доверял собирать никому.

Старый рассказывал, что, когда был моложе, поднялся на вершину горы — выше облаков. Там он увидел первого бога и тот ослепил его за дерзость — недостойный человек взобрался, чтобы узреть непостижимое. Но к счастью, бог сжалился и вернул бедняге зрение, услышав заверения, что смертный не желает стать небожителям ровней. А когда этот бог ушёл, один за другим проснулись деды — их глаза светились во тьме, подмигивали, а иногда роняли слезу, оплакивая жизнь потомков. Все люди когда-то были богами, но за поступки их низвергли на землю. И только после смерти позволено вернуться на небо.