Из еды нам подали хлебные лепешки, только не из зерновой, а из какой-то ореховой муки. Необычно, но вкусно. Особенно с вареными ящерицами, кои тут вырастали до размеров крупных кошек и уважались за нежное и, чего уж там, вкусное мясо. И вот не нужно так брезгливо морщить носы! Французы, вон — вообще улиток с лягушками едят, и весь мир ими кормят! Еще и деликатесом это обозвали. Ну конечно, деликатес, там же, чтоб пожрать нормально, этих лягушачьих лапок, сколько квакушек надо на один раз? Ведро? А ящерицы со змеями от курятины не сильно и отличаются на вкус! Было дело, на спор и не такое на природе жрали. Вон, утку дикую и то так просто не поешь — тиной воняет, как от небольшого болота! Еще надо умудриться правильно приготовить. Или запивать таким самогоном, чтоб обоняние на полчаса отбивало. И ниче, ел!

Вот эти вот все аргументы я привел братьям-ликантропам, презрительно морщившимся на вареных ящериц. Убедить их, однако, сумел лишь Пушистик, стыривший из моей тарелки лапку местного деликатеса и заточивший ее на подоконнике. И то ели они и морщились через «немогу».

Причина такой их брезгливости была просто наибанальной. Не, не от слова «наибали», от слова «банальность». Так вот. В крови у ликанов любовь к пушистым зверькам, и отвращение к безшерстным. Как у обычных людей к жабам всяким, только сильнее раз в десять. О! Это как вас заставить горсть живых тараканов сожрать! Какие-нибудь азиаты или последние герои у вас эту горсть вместе с пальцами захавают, а вы обблюетесь от одного вида.

Сочувственно посмотрев на эту попытку самоистязания, я вздохнул и выпросил у Лехи телепорт. Воин достал загогулину, с минуту посмотрел на нее, бегая глазами, словно по невидимым строчкам, после чего протянул ее мне.

— Настроил. Можешь пользоваться. — сказал он мне.

Я кинул ее в углу и встал сверху, и у меня перед глазами вылезла менюшка.

«Произвести телепортацию к первому компоненту?»

«Да/Нет?»

«Цена: 15 единиц маны»

Погоди, тару забыл! Метнувшись к столу, схватил широкую глиняную банку с водой и прыгнул обратно.

«ДА»!

И телепортнулся к своему второму фонтану.

Ничего тут так и не изменилось. Так же стоит этот пузатый каменный орк с бочонком и наливает ром в чашу фонтана. Так же лежат на потухшем костре шмотки шамана. Птички только какие то новые появились, размером с орла и на них же и похожие. Только клювы помощнее, и шеи лысые. Много, много таких птичек жрали трупы белых рыцарей и их крылатых ездовых птичек.

И вот че то как-то ебано стало на душе. Хуй знает как описать. Меня ж тут как бы убили. Как бы вот эти, которые сейчас чья-то закуска. И вроде бы и поделом им. А вроде бы они все-таки тоже люди и похоронить их надо было бы по человечески…

Мое внимание привлек тот самый артефакт, громкому звуку из которого я был обязан взорвавшейся головой. Чей то там последний крик. Я подошел к нему и присел, разглядывая древнюю поебень. Нет, нифига. При падении с высоты у него отломилась одна из рукояток, а само тело артефакта покрылось жирными трещинами.

— Кьяяяаааурр! — каркнул на меня крылатый падальщик, ковырявшийся до этого клювом в глазнице черепа одного из рыцарей бобра и светок, и ревниво прикрыл череп крылом, поворачиваясь ко мне боком и наклоняясь всем телом к своей кормушке.

— Да больно надо. — усмехнулся я ему в ответ. — Сам такое жри.

— Вот такой он, круговорот жизни и смерти. — произнес незнакомый грустный женский голос за спиной. — Живое, умирая, дарует своей смертью жизнь другим. Так задумано природой. Так задумано самим творцом…

Я обернулся на голос. На бортике фонтана сидела девушка. Средненькая. Ни красотка, ни уродка. Обычная. И немного похожая на Гурлю. В неприметном закрытом сером платье. Оперевшись обеими руками в борта, она смотрела на трупы безо всяких эмоций.

— Твои? — кивнул я жмуриков.

— Мои. — не стала отпираться Куршуга.

Не, ну легко догадаться, кто это почтил меня своим присутствием.

Я молча уселся рядом и, вылив на землю воду из прихваченной тары, наполнил банку из фонтана. Еще раз оглядев пирующих стервятников, вздохнул и, зажмурившись, основательно приложился к напитку. Занюхав рукавом, протянул банку богине живых. Немного подумав, та кивнула и тоже пригубила божественного нектара, закашлявшись и чуть не выронив банку.

— Спасибо. — едва слышно пролепетала она.

— На здоровье. — пожал я плечами. — Если че, фонтан всегда тут. Надо будет — приходи, зачерпывай.

— Я не об этом. — покачала она головой и кивнула в сторону трупов. — Я про них.

Я молча поднял бровь и попытался переварить услышанное, сопоставляя известные мне факты с фанатичными поступками ее последователей. Не, сопоставляется. Наверное, мало выпил. Я забрал у нее банку и хлебнул еще. Не помогло.

— Не, не понял. — покачал я головой и посмотрел на богиню жизни.