Как справедливо отмечает В.И. Журавлёв, одним из факторов, тормозящих педагогический прогресс, выступает бессистемность отношений педагогической науки и практики с философией [15, 17].

Поскольку мышление – категория философская, то и овладеть ею можно лишь с позиций философии.

Владеть мышлением – это, по выражению известного философа советского периода Э.В. Ильенкова, «идеально действовать с вещью в логике её всеобщей формы, соотносящейся с её собственными проявлениями в условиях бытия»/.

Поскольку речь идёт о всеобщей форме, следовательно, мышление вырабатывает общий подход к изучению различных предметов и явлений, а это есть не что иное, как метод.

Метод вооружает человека системой принципов, требований, правил, руководствуясь которыми он может достичь намеченной цели с наименьшими затратами времени и энергии. Достаточно убедительным фактом в этом плане служит «триумф Ниренберга». Этот учёный предложил в 1962 г. остроумный способ расшифровки элементов генетической последовательности, соответствующей одной аминокислоте. Он дал в руки учёных ключ к разгадке, казалось бы, невыполнимой задачи, которая многие годы держала генетиков в тупике. За фантастически короткий срок (несколько месяцев) был расшифрован генетический код всех 20 аминокислот [6, 311].

Подчеркивая необходимость методического отыскания истины, Декарт совершенно справедливо указывает, «что уж лучше совсем не помышлять об отыскании каких бы то ни было истин, чем делать это без всякого метода, ибо совершенно несомненно то, что подобные беспорядочные занятия и тёмные мудрствования помрачают естественный свет и ослепляют ум» [8]. Метод, как его понимает Декарт, должен превратить познание в организованную деятельность, освободив его от случайности, от таких субъективных факторов, как наблюдательность или острый ум, с одной стороны, удача и счастливое стечение обстоятельств, с другой. Образно говоря, метод превращает научное познание из кустарного промысла в промышленность, из спорадического и случайного обнаружения истин – в систематическое и планомерное их производство. Метод позволяет науке ориентироваться не на отдельные открытия, а идти, так сказать, «сплошным фронтом», не оставляя пропущенных звеньев. Научное знание, как его предвидит Декарт, это не отдельные открытия, соединяемые постепенно в некоторую общую картину природы, а создание общей понятийной сетки, в которой не представляет большого труда заполнить недостающие ячейки, т. е. обнаружить отдельные истины.

По Гегелю, «метод есть осознание формы внутреннего самодвижения её содержания». Движение и развитие – категории диалектические. Следовательно, владеть мышлением – значит владеть диалектическим методом познания мира.

Если современная школа ставит перед собой цель формирования мыслящей способности, то она должна создать условия для овладения учащимися диалектическим методом; при этом частные предметы должны выступать лишь как средства по формированию универсальной способности, основанной на диалектическом способе познания.

Методика преподавания внутренне связана с дидактикой, принципы последней – с принципами познания вообще.

Законы движения мира и мышления – суть законы диалектики. Гениальность Аристотеля заключается в том, что он ищет объективные определения категорий именно там, где категории в действительности и возникают, – в совокупном процессе движения теоретического познания, а не в плане познания вещей индивидуальной «душой».

Ф. Энгельс: «Диалектика рассматривается как наука о наиболее общих законах всякого мышления… диалектика – наука о всеобщей связи».

Из трёх законов диалектики закон единства и борьбы противоположностей имеет наибольшее значение, является «ядром» диалектики. «Мыслящий разум заостряет, так сказать, притупившееся различие разного, простое многообразие представления до существенного различия, до противоположности. Лишь доведённые до крайней степени противоречия, противоположные моменты становятся деятельными по отношению друг к другу и приобретают «пульсацию самодвижения», т. е. развитие» [7, 125]. Центральной категорией диалектики, таким образом, выступает категория противоречия.

Гегель: «Абстрактное тождество с самим собой ещё не есть жизненность; оттого, что положительное есть в самом себе отрицательность, оно выходит вовне себя и начинает изменяться. Таким образом, нечто жизненно, только если оно содержит в себе противоречие и есть именно та сила, которая в состоянии вмещать в себя это противоречие и выдерживать его… Вещь, субъект, понятие есть именно само отрицательное единство; оно нечто само в себе противоречивое, но точно также и разрешённое противоречие; оно – основание, которое содержит свои определения и есть их носитель. Вещь, субъект или понятие, будучи в своей сфере рефлектированы в себя, суть свои разрешённые противоречия, но вся их сфера опять-таки есть определённая, разная сфера, а потому она конечна, и, значит, противоречива. Не сама она есть разрешение этого высокого противоречия, а она имеет своим отрицательным единством, своим основанием более высокую сферу. Поэтому конечные вещи в своём безразличном многообразии вообще таковы, что они противоречивы в себе самих, надломлены внутри себя и возвращаются в своё основание». «Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия – критерий заблуждения».

Если и есть что-нибудь абсолютно несомненное, выявленное философией в мире и в мышлении (а точнее, в мире, каким его мыслят люди, в мыслимом мире), так это противоречие. В мышлении этот мир с абсолютной неизбежностью предстаёт как система противоречий.

Нет ничего ни на земле, ни на небе, что не заключало бы в себе, внутри себя противоречия, т. е. непосредственного единства противоположностей, их совпадения в одном и том же, и именно в точке их перехода друг в друга, их взаимного перелива, превращения.