Голубые глаза Тайриса-младшего полыхали яростью, губы сжались в тонкую линию. Он медленно приближался, будто пытался напугать этой самой медлительностью. А магией сильно припечатал, так просто не вырваться. Не зря на четвёртом курсе учится.

— Ты понимаешь, что натворила?! — парень злился, очень злился, но параллельно ощупывал Рию взглядом. — Нарядилась, прихорошилась… А завтра отправишься на корм монстрам?!

— Не завтра, нам дадут время на подготовку, — буркнула она и поёжилась. Слишком близкое соседство Гила напоминало вечер после вылазки, а на теле до сих пор чудились прикосновения его рук и губ. — Пожалуйста, не подходи.

— А если подойду, что будешь делать? — он приблизился ещё и почти навис, вынудив прижаться затылком к стене. — Снова неожиданно оглушишь заклинанием, а потом запрячешь в кустах?

Сильно обиделся, до сих пор припоминает. И хотя именно так и хотелось поступить, но Риана прекрасно понимала, что теперь он этого не позволит. Придётся либо попытаться договориться, либо вступить в схватку, благо накопитель на пальце имеется. И пусть на шум сбегутся магистры и всё это выльется в скандал, но безнаказанно себя облапывать она больше не позволит.

— Гил, пожалуйста, отпусти. Извини, но мне неприятны твои прикосновения, и поцелуи тоже. Очень неприятны, — Риа старалась говорить твёрдо, хотя по телу шёл озноб, а сердце билось всё чаще и чаще. — И у тебя есть невеста, которой будет обидно узнать, что ты пытаешься ухаживать за другой.

— Ты не другая, ты — это ты! И я не могу понять, как ты можешь относиться к произошедшему так спокойно?! — он нагнулся ещё ниже, и теперь его глаза находились совсем недалеко от глаз Рианы. — Чудо, что ты вернулась из этого глупого рейда, но кто сказал, что в следующий раз повезёт так же?

— Ты думаешь, мне не страшно? — с горечью спросила она, но взгляд не опустила. — Гил, спасибо, что вызвал помощь в тот раз. Ты спас не только меня, но и…

— Да какое мне дело до всех них, когда ТЫ могла не вернуться?! — он ударил кулаком в стену. — Ну зачем ты туда пошла? Почему я тебя не остановил?

Гилион ещё некоторое время бесновался, выплёскивая ярость, а у Рианы не поднималась рука его оттолкнуть или атаковать заклинанием. Было и больно, и жалко, и горько.

— Я вытащу тебя отсюда. Ты не обязана…

— Нет, Гил, ты не сможешь. И не должен, иначе и сам пострадаешь: открыто идти против Совета очень опасно. Пожалуйста, отпусти, не рви мне душу.

— Ты сегодня… красивая очень… — сказал, сглотнув. — И такая…

— Гил, нет, — она положила ладонь на его приблизившиеся губы. — Мы оба будем жалеть, и твоя невеста тоже.

Кажется, упоминание о невесте его не только не образумило, а даже разозлило.

— А зачем мне ей что-то говорить? — спросил он, когда убрал её пальчики от своего рта, после чего не отпустил, а переплёл их со своими. — И почему я обязан подчиняться решениям эгоиста-отца? Он ни моим мнением не интересовался, когда невесту навязывал, ни Ламию не спросит, когда выберет ей супруга. Я даже думать не хочу о том, кто может достаться ей. Но Мию… Мию тебе будет жалко, а меня ты так легко отдаёшь другой… А ведь ты её даже не видела!

— Почему-то мне кажется, что очень скоро увижу.

— Увидишь, она учится на втором курсе. Зато я предпочёл бы не видеть, никогда, — поморщился Гил, но потом взглянул на Риану так, будто прикидывал что-то в уме: — А знаешь что… Совет не Совет, но заберу-ка я тебя отсюда… Да, прямо сейчас и заберу. Поселю где-нибудь в тихом городке, подальше ото всех, и буду навещать… так часто, как только смогу. И ты останешься жива, и я рядом с тобой смогу быть живым и настоящим.

— С ума сошёл?! — Риа поняла, что достаточно пыталась решить дело миром и придётся всё же действовать силой, поэтому активировала тонкую плёнку щита вокруг тела, которая постепенно стала оттеснять сковывавшую магию, а параллельно припоминала действенные, но не слишком разрушительные заклинания.

— Не рвись из рук, Риа, не рвись, — настаивал он, усиливая магический поток и сжав её руку слишком интимно, ладонь к ладони, пальцы меж пальцев.

Риана в ответ тоже усилила напор. Тихое противостояние без лишних свидетелей.

— Люблю, когда твои глаза блестят от ярости, — улыбка Гила была какой-то невероятно греховной. Наверное, за неё одну в него можно было влюбиться без памяти, но почему же навстречу ему ничто не откликается? Даже декан Рандэлл вызывает больше эмоций, а она знает его всего ничего. — Но ещё больше люблю, когда они смотрят ласково. Хотя это бывает так редко…

— Ты сам в этом виноват. Пожалуйста, перестань.

— Для кого себя хранишь? Для кого нарядилась? — Гилион снова стал злиться. — К Рандэллу словно приклеилась, я видел сегодня. Но он быть с тобою не сможет, слишком высоко сидит. А я… запереть бы тебя и никому не показывать, чтобы только на меня смотрела и чтобы только я смотреть мог.

— Да ты совсем рехнулся! — ярость и возмущение спустили с цепи силу, и Риана отбросила парня мощной волной, изрядно черпнув и энергию накопителя, а потом усилила щит и зажгла в руке заклинание. — Серьёзно тебе говорю, отстань от меня. Я тебя терплю лишь потому, что Мия все глаза выплачет, если с тобой что-то случится. Но если станешь настаивать, не пожалею заклинаний, даже убойных: тебя в лазарете потом соберут, если что.