— Остановимся здесь, — проговорил, и опустил на землю связку с оружием.

Женщина кивнула и слабо улыбнулась. И сразу присела на бревно. Максим видел, что ее немного покачивает. Непонятно, за счет чего она вообще держится? Однако вопросы задавать не стал.

К тому же, ему хотелось есть.

Только он разложился и хотел вытащить сухпай, женщина встрепенулась.

— Подождите! — Полезла в свой рюкзак и достала тот самый пакет с едой, что ему набрали в забегаловке. — Вот!

Там в пакете были упакованные в одноразовые пластиковые судки оленина, овощи, немного хлеба, бутылка тоника. И даже водка. Но водку он сразу же отложил обратно.

Маленький костерок почти не давал света и тепла, зато он создавал уютную обстановку. Хорошо было стянуть кроссовки и вытянуть усталые ноги. И если отрешиться от всего, то можно было даже считать себя просто обычными людьми. Поход, ночевка в лесу. Когда-то в институте она ходила с товарищами в походы.

Это было приятное чувство. И так странно, ощущать, что все это ушло в прошлое, и больше уже никогда не вернется. Потому что она зараженная, и для нее нет будущего. Но почему нет? Ведь она существует. Они существуют. Дана постаралась отбросить эти мысли. Если все время думать об этом, можно сойти с ума.

Смотрела, как мужчина ест.

Он… странный, жесткий, закрытый, колючий. И он, наверное, ее ненавидит. Даже наверное, не ее, а все то, что она собой олицетворяет.

Но сейчас от него зависит ее безопасность и жизнь. В буквальном смысле.

— Давайте вы немного поспите, а я подежурю, — негромко сказала она.

Мужчина замер и перевел на нее взгляд. Тяжело, хотелось поежиться. Но она все же повторила:

— Вы поспите, вам же уже вторую ночь не получается нормально поспать. А я днем отдохнула.

Он ничего не сказал. Только откинулся спиной на поваленное бревно, возле которого они устроились. Проговорил:

— Позже, когда выберемся.

Всю дорогу, пока они шли, Максим и так, и этак гонял в сознании мысли. И если с боевиками, обосновавшимися поблизости от контрольного пункта, все было как-то более или менее логично. То с тем, что было он видел на дороге — никак.

У него просто не было никаких идей.

Чертовщина в чистом виде. Но нет, в чертей Востров не верил. Понятно, что там какие-то технологии, о которых он, опер с допуском по первой форме, понятия не имел.

И да, женщина права, ему неплохо было немного поспать. Просто он знал, что сейчас не заснет. Позже. А сейчас…

— Знаете, — вдруг проговорила женщина.

До того она сидела неподвижно, Максим думал она спит.

— Я тут кое-что вспомнила. Мне кажется, я видела такие машины.

— Какие? — он приподнялся и сел.

— Ну, — она пожала плечами и вскинула на него взгляд. — Те. На дороге.

Максим замер, мгновенно собираясь, расслабленности как не бывало.

— Какие именно машины, и где ты могла их видеть.

Секунду женщина смотрела на него нерешительно.

— Дана! Постарайся вспомнить.

Она кивнула, сосредоточенно нахмурив брови. Потом аккуратным жестом свела вместе руки и начала:

— Большие машины. Такие… закрытые, для перевозки грузов. Только на них не было никаких опознавательных знаков. И окраска тоже отличалась. И кажется, с ними там тоже было вооруженное сопровождение, — она умолкла, взгляд ушел в себя. — Этот свет. Знаете. Наверное, я потому и подумала…

— Где ты их видела?! — не выдержал он.

От окрика женщина невольно вздрогнула и сжалась, а ему стало не по себе. Пугать ее Максим не собирался, просто вырвалось. Он постарался как-то ее успокоить:

— Не дергайся. Давай, вспоминай, это очень важно.

Она посмотрела на него пристально и сказала:

— У нас. В зоне особого режима.

Секунду звенело молчание, потом он отвернулся.

В сознании кирпичиками выстраивалась совершенно дикая версия, которую Востров пока не готов был принять и озвучить даже для себя. Не хватало данных. Ясно одно, они совершенно случайно оказались в гуще какого-то грандиозного дерьма.

Знал ли Пашнин об этом, когда отправлял его на это задание? А если знал, что именно? Это еще предстояло выяснить. Сейчас Максим думал о другом.

В план задании для него значился маршрут.

Максим изменил маршрут, так было короче, а он хотел побыстрее от этого всего избавиться. В конце концов, опер сам может определяться, какой дорогой ехать. Да и какая разница, если он все равно отмечался на контрольных пунктах.

Оказалось, разница большая.

— Надо двигаться! — он резко поднялся с места.