– Какая ты сладкая! Невыносимо вкусная! – и обнял ее, прижимая к себе. Он первый раз, после встречи с ней, спокойно и безмятежно заснул, впрочем, даже во сне, не выпуская ее из рук.

***

Она проснулась от взгляда. Открыла глаза, на нее смотрел с легкой улыбкой Ршшик. Она смутилась. Он провел пальцем по щеке, обрисовал контур губ, склонившись, с жаром поцеловал, немного испугав своим напором. Драук это понял, еле слышно, немного разочарованно выдохнул и спросил:

– Как тебя зовут, сладкая? – Теперь ему было приятно ее смущение, окрашивающее щеки в красный.

– Аня. – Имя иноземное, незнакомое, но уже такое родное. Он попробовал его произнести, медленно, с расстановкой:

– А-ан-ни-а, Ани. Красиво! А что оно обозначает?

– Милость Богов.

– Будем считать, что Боги мне проявили милость в твоем виде, - с сожалением выпустил ее из кольца своих рук. – Надо завтракать и на службу идти.

Поднявшись, он на полотняный пояс надел жесткий, железный и пошел готовить завтрак, разговаривая из соседней комнаты, кухни и столовой в одном помещении. Разговоры были о еде, что она любит, какие блюда предпочитает, как готовит, какие продукты любит использовать и прочее.

Лежать было стыдно, драук все-таки забрал из темницы. С трудом приподнявшись, села, отдышавшись, пошаркала на кухню. Ршшик не стал ругать. Просто подхватил на руки и отнес на широкий диван. Быстро приготовив на стол, подвинул его к Ани. Во время завтрака усиленно пытался накормить ее, потом убрал посуду, отнес обратно на кровать, заварил ей укрепляющий настой, велел пить его, пока он не вернется с работы. Накинув кожаный жилет на голое тело, быстро нацепил всю амуницию, вылетел из дома, закрыв дверь на замок. Ему не хотелось, чтобы кто-то увидел ее, особенно такой, беспомощной, не сумеющей сейчас даже постоять за себя. И вообще не хотел, чтобы кто-то смотрел на нее. Ани – его. От мысли, что ее могут отобрать, у драука заходили желваки на скулах и в глазах появился опасный огонь.

Никто не тронет то, что принадлежит ему. Никто!

Глава 5

Ршшику пришлось вести следствие, искать убийц. Он постоянно дергался из-за того, что не может попасть домой в обед. Ани сейчас не в состоянии сама что-нибудь приготовить. И сам себе удивлялся. В их мире, то есть мире драуков, нет такой особой заботы. Да, самка, другие самцы и дети гнезда будут ухаживать за раненым, но чтобы так переживать – никогда. А он переживал. Отговорившись какой-то небылицей, прибежал домой буквально на пару минут. В двух словах объяснил Ани обстановку, поставил еду, воду и какой-то таз для исправления нужд, поцеловал и помчался вновь искать преступников. На обратном пути улыбался. Теперь поцелуй стал наркотиком.

***

Я была потрясена искренней заботой Ршшика. Он представлял сейчас образец любящего мужа и заботливого хозяина. Перед поцелуем так заискивающе, просящее заглядывал в лицо, что отказать ему не было сил и желания. Зато после он бегал, как наскипидаренный, и был доволен жизнью. Сегодня, чудом вырвавшись с работы, он прибежал и позаботился обо мне. Я даже незаметно от него смахнула слезу, так защемило сердце от его участия. Он настойчиво просил не выходить, не отзываться, иначе моя участь в качестве жертвы на алтаре богини будет предрешена, и он не сможет меня защитить. Я же не дура, менять заботу и хорошее отношение на могилу, поэтому старательно выполняла все предписания.

В течение нескольких дней я совсем поправилась и уже сама готовила и ждала Ршшика с работы. Если раньше он был просто командиром небольшого отряда. То сейчас ему поручали и расследование, соответственно большую должность. Через неделю после моего переезда к Ршшику, он нашел злоумышленников и передал в руки правосудия. Теперь драук приходил домой вовремя, с удовольствием ел пищу, приготовленную мной, и млел от удовольствия, когда делала массаж его темноэльфийской мужской половины или просто гладила и перебирала шерстинки на широкой паучьей спинке.

В очередной раз, сделав массаж, стала перебирать шерстинки и гладить спину драука, видя его бесконечно довольное лицо, рассмеялась:

– Ршшик, ты идеальный мужчина, ты знаешь об этом? – он приподнял бровь, означающей немой вопрос. – Тебя и потискать приятно, и поцеловать можно.

– Можно и нужно, - практически проурчал драук. – Особенно последнее. – Пододвинулся. – Ложись уже.

Только прилегла, он подгреб мою тушку поближе. Вначале просто тискал и вдыхал запах, потом перешел к поцелуям. Они были легковесные, практически воздушные, потом более глубокие, а когда добрался до губ, стали страстные, требовательные, напрочь срывающие дыхание и мозги. Под плотным полотняным поясом, закрывавшим нижнюю часть торса вплоть до паучьей части, проявилось напряженное то самое требование, причем ни чем не отличающееся от человеческого мужского, кроме крупноватого размера. Ршшик с тихим стоном оторвался от меня и ушел в ванную, из которой вышел только полчаса спустя, мокрый и мрачный.

– Почему ты остановился и ушел?

– Нам с тобой нельзя.

– Почему?

– Мы, как вид, не совместимы, и мое семя для тебя яд.

– Ты боишься отравить меня? – Он безрадостно рассмеялся:

– Ты умерла бы не сразу, а постепенно, получая взрывы бесконечного острого удовольствия. Создалась бы перегрузка организма и истощение. Так странно реагирует человеческий организм. Без страха сделать больно или убить, мы можем проводить время или с себе подобными, или с ундинами.