Шрифт:
– Но это тайна.
О-О... У нее от Иргена тайна? Соня вытаращила глаза и согласно кивнула.
Тем временем вода для купания согрелась. Медную лоханку установили на широкой скамье, внутрь постелили сложенную пеленку, и Соня стала раздевать ребенка. А Зораида снимала тяжелый чайник с плиты.
Уж неизвестно, что там произошло, она как-то неловко повернулась, или споткнулась, или черт под руку толкнул, а только чайник выскользнул у нее из рук. И кипяток из него выплеснулся прямо на ребенка.
Потом Соня даже не могла восстановить картину. Все произошло мгновенно и как в замедленной съемке. Вот чайник вывернулся из рук бабки, словно живой. Вот обжигающая вода из него выплеснулась, разбрызгиваясь во все стороны. Будто через вату Соня услышала собственный крик:
– Нет!!!
И выкинула останавливающим жестом руки.
А дальше было чудо. Потому что в тот миг все замерло, действительно застыло во времени, потом вода снова собралась вместе, вливаясь обратно в чайник, чайник вернулся в руки Зораиды. И покрылся инеем.
Нол так и сидел, вытаращив глазенки, видимо, даже не успел испугаться. А Зораида присела, открыв рот.
– Ты... ты... ты...
– только и смогла выдавить.
Потом поглядела на застывший чайник в руках. Деловито крякнула. Снова поставила его на плиту. И повернулась к Соне, ошарашенно озиравшейся вокруг.
– Деточка, не беспокойся. Я никогда и никому ничего не скажу. Даже мужу, - и пожала плечами.
– Но ребенка все равно надо выкупать.
Ох, Соне было уже все равно. Она в полном изнеможении присела на скамью. Уставившись на свои руки. Совсем ум за разум зашел.
Бабка снова нагрела воду и сама стала купать малыша, одновременно заговаривая страх. Малыш от ее слов расслабился и уснул прямо на глазах.
Зораида вытащила его из лохани, быстро обернула нагретой толстой пеленкой и передала Соне в руки. И сказала, улыбаясь, вроде как извиняясь:
– Я ведь тоже ведьма.
Нет, опять слишком много впечатлений для одного дня...
Наверх Соня поднималась уже на автопилоте. Малыша она забрала с собой, не хотела сегодня укладывать его в пустой комнате одного. Положила в свою постель, завернутого в пеленку, и улеглась рядом. Сонный малыш прижался к ней теплым тельцем и прошептал, не просыпаясь:
– Дядя Рихарт хороший.
У Сони защемило сердце.
***
Раздеваясь перед сном в своей спальне Ирген вдруг произнес со странной интонацией, но ни к кому особо не обращаясь:
– Нас ждут большие перемены.
Да у них в последнее время и так, что ни день, то сплошные перемены.
– Ида, только не сглазь, - добавил, погрозив пальцем.
– Я? Пффф!
– закатила глаза его дражайшая половина.
глава 11
Еще задолго до того момента, как в лавке мастера Иргена все погрузилось в сон, в одном из пустовавших домов по соседству состоялся некий разговор.
Вся семерка рыцарей из королевской сотни стояла на вытяжку перед своим королем. Все в отвратительном настроении, с опущенными глазами. Старший над ними, командир звена впереди, остальные шестеро на шаг позади. Король стоял к ним спиной.
– Сир, я признаю свою вину. И готов понести любое наказание.
– И понесешь, - негромко проговорил король.
– Все понесете.
Никто не издал ни звука, ни слова в свое оправдание.
Казалось, Рихарт был невозмутимо спокоен, но его люди знали по опыту, король в бешенстве. Его взгляд не отрывался от окон дома напротив, в одном из них, самом маленьком, выходившем на внутреннюю лестницу, горел свет. Так и не дождавшись, когда загорятся окна двух спален, король обернулся.
– Свое наказание вы понесете. Но позже. А сейчас извольте заступить каждый на свой пост. И чтобы подобное не повторялось
– Да, сир, - ответил старший.
Король скользнул по нему взглядом и направился к выходу. Уже у самой двери бросил:
– И незачем толкаться лавке. Посещения только в случае крайней необходимости.
Король ушел. А семеро рыцарей остались в том доме, что был приобретен специально для наблюдения за охраняемым объектом. Дом пустовал довольно долгое время, был заброшен и неустроен, но отнюдь не это огорчало доблестных солдат короля.
– Дожились, - пробормотал один из них, ветеран сотни.
– Позор на мои седины...
– Довольно, - сердито рыкнул командир семерки.
– Подумайте лучше, как восстановить свое доброе имя в глазах короля. И лорда Фарэйна.
– Лорд Фарэйн, да простит меня Господь, сам пусть думает, как будет оправдываться, - не сдержался ветеран.
– Фил, довольно, - поморщился старший.
– Не заставляй меня вспоминать о субординации.
Тот мрачно кинул, потянувшись к оружию, оставленному в сторонке. Трое готовились заступить на свои посты сейчас, остальные трое должны были сменить их во вторую половину ночи. Все собраны и неразговорчивы.