Шрифт:
– Давай начнем с колеса, - решила Алиса.
– Тоже верно, а то еще укачает, фиг захочется, - одобрил Илья и, не отпуская ее ладони, потащил за собой.
Билеты были куплены немедленно. Вместе с облаком белой сладкой ваты, врученной Алисе в качестве реквизита и провианта одновременно. Усадив ее в кабинку, Макаров с самым серьезным видом достал фотоаппарат.
– А теперь все. Попала, - совершенно серьезно заявил он.
– Я плохо на фотографиях получаюсь, - улыбнулась она и спряталась за ватой.
– Это потому что не я снимаю!
– возмутился Макаров.
– Дело почти всегда в фотографе.
– Сам увидишь!
– Ты мне доверяешь? Хоть немножко? Я тебя окатил грязью, чуть не пришиб дверью и подарил тебе самую очаровательную эту... как ты говорила оно называется?
– Гузмания...
– она опустила белый шар и посмотрела на Илью.
– Между прочим, футболка так и не отстиралась. Любимая.
– Куплю другую, - хохотнул он, сделал несколько кадров, поднял на нее глаза и серьезно спросил: - Сильно тогда расстроилась?
– Приятного мало. Будешь?
– спросила Алиса, протягивая ему вату.
– Буду!
– он, отщипнув кусок, задумчиво отправил его в рот. Вата была приторно сладкой, неминуемо вызывающей жажду. Но странным образом не перебивающей воздуха этой осени.
– А рука хоть цела осталась после двери? А то у меня сейчас приступ самобичевания случится.
– И побежишь покупать новую руку? Успокойся, все со мной нормально, - Алиса завертела головой, разглядывая раскинувшийся под ними парк. Бегали дети, гуляли взрослые, пользуясь хорошей погодой.
– Красиво здесь. Весной, наверное, еще красивее.
– Придем весной и проверим. Любишь весну?
– Люблю. И лето люблю, и зиму.
–А осень нет?
– И осень люблю.
– Потрясающе! Улыбнись, а?
Алиса улыбнулась, подождала, пока Илья сделает несколько кадров, а после снова отвернулась. Вокруг было значительно интереснее, чем его попытки запечатлеть ее ничем не примечательную мордашку на фотопленке. Он видел ее нетерпение. Она напоминала ему щенка с горящими глазами, которого впервые выпустили побегать на лужайке. Красивый золотистый щенок. От этого не особенно умного сравнения стало невыразимо весело. Илья чуть сдвинулся и стал фотографировать ее профиль, то как она смотрит на землю, на город, на других людей. Как сжимает в руках палочку от сладкой ваты и держится за поручни. И волосы - сегодня они были распущены по плечам, завивались кольцами и искрились под солнцем - ее волосы, подхваченные ветром, он фотографировал тоже.
– И ничего в этом нет унылого, - сказала Алиса, выбираясь из кабинки, когда они снова оказались внизу, и подняла голову вверх.
– Будто в небе побывал.
– Нифига не в небе. Ты с парашютом прыгала когда-нибудь? Вот, где небо.
– Наверное. Но с парашютом я точно прыгать не буду.
– А на самолете летала?
Она отрицательно качнула головой. Илья улыбнулся и снова взял ее за руку:
– Тогда у тебя все будет в первый раз. Это круто!
– Пока не знаю, -Алиса пожала плечами.
– Давай еще на чем-нибудь покатаемся, а?
– Горки?
– Горки!
– Тогда предупреждаю, - сделав заговорщицкий вид, прошептал он, глядя ей прямо в глаза, - это тебе не детская каруселька!
– Я примерно представляю.
Горки действительно было трудно сравнить с каруселью с пони и слониками. Провалы были сумасшедшими, углы наклона - вполне себе спорили с законами физики. А первая секция в паровозике и стоила дороже - а ну-ка собственными глазами перед собой видеть все эти виражи. Двойное удовольствие. За которое, и правда, стоит платить. Там они и расположились.
– Если что, за меня держись, - хохотнул Илья, глядя на озирающуюся по сторонам Алису.
Она кивнула, опустила зажим, как показали, но едва вагончик тронулся, крепко вцепилась в поручень перед собой. Первый вираж преодолела, стиснув зубы и глядя куда-то вперед, но при этом ничего не видя. Но уже на следующем спуске весело кричала вместе со всеми, умудряясь оглядываться и от этого визжа еще громче. Подрагивающие коленки почувствовала только когда снова ступила на твердую землю, голова слегка кружилась.
– Я тебя не сильно оглушила?
– спросила она Илью.
– Та лишь бы сама не оглохла, - рассмеялся он.
– Выше только дельфины.
– Не оглохла. Здорово! Только мало.
– Мало? Еще раз?
– он приподнял бровь и усмехнулся одним уголком губ.
– Нет, не сейчас.
– А сейчас что? Есть хочешь? Или пить?
Он удивлялся самому себе. Он не узнавал себя, но узнавал ее. И чувствовал новую для себя радость - радовать кого-то другого. Будто бы существо из другого мира, которое смотрит во все глаза на твой. И невозможно не улыбаться в ответ, глядя на искреннюю улыбку. Мало ли на свете таких девчонок? Нет, немало. Но почему-то именно здесь и сейчас эта - оказалась важнее других.