— А если я не смогу?

— Сможете, дитя моё, сможете. Выхода все равно нет, кроме как выстоять. — И матушка, сделав последний глоток, поставила чашечку на блюдце.

Маркиза Инвиато оказалась совершенно права. То, что Перла не расслышала и не оценила как агрессию против неё, оказалось началом травли. Потому что теперь она уже слышала все гадкие словечки, что летели ей в спину, прочувсвовала все подножки, щипки, вырванные пряди волос, лужи на стульях, грязь в постели, что преследовали её, уже нельзя было не замечать. Она молчала, терпела, не показывая слез, и делала вид, что ничего не происходит. Только вечером, когда можно было спрятаться в уютное гнездышко из толстого одеяла с головой, она могла тихонько поплакать и пожалеть себя, погоревать о своей несчастной доле, заняться придумыванием планов мести.

И когда отчаяние от своей беспомощности настолько сгустилось, что девочка стала, проходя мимо окон на верхних этажах, иногда задумываться о том, страшно ли это — падать с такой высоты, произошло сразу несколько событий. Отец прислал ей лично письмо, удивительно длинное и интересное, в котором рассказывал о своей службе, о том, что он завершил дипломатическую миссию, длившуюся несколько лет, и завершил удачно, что переговоры, которые шли по нескольку недель кряду, наконец, закончены, что скоро он вернется в столицу Бенестарии и обнимет свою повзрослевшую дочь, которой он рад гордиться. Из последней фразы становилось понятно, что новость о её смелой просьбе к королеве матушка поспешила сообщить отцу.

Это письмо удивило и обрадовало девочку. Удивило тем, что отец никогда не писал ей лично, а только передавала приветы и пожелания в письмах к матери, а обрадовало тем, что отец почти как равной, как взрослой писал о своей службе, о своих делах. Всё это сделало это письмо огромным событием, которое показало, что она — что-то важное в жизни высокопоставленного папеньки, а это очень согрело душу.

Кроме того, информация из письма заставила Перлу задуматься о деятельности отца, о том, чем заполнены его дни. Она попробовала представить себе необходимость жить и работать в чужой недружелюбной стране, да ещё настойчиво отстаивать интересы своей родины, зная, что на тебя надеется её величие рейна. В воображении нарисовалась картина безвылазного сиденья в переговорной комнате, которая почему-то представилась огромным задымленным залом, перегороженным баррикадой из сломанной мебели и мешков с песком, по разные стороны залегли и неделю лежат, переговариваясь, послы. Они в копоти и пыли, кашляют от дыма, голодные и уставшие, но не уходят от своих баррикад, желая окончательно договориться.

Конечно, на самом деле все было как-то по-другому, но эта воображаемая картинка дала девочке очень яркое представление о трудностях работы её отца, и показала, что её собственные сложности сродни отцовским. И то, что они делают дела в чем-то похожие, придало ей сил и прогнало уныние.

Затем, вскоре после получения письма от отца, произошло ещё одно событие — наконец в детском крыле появилась новая гувернантка. Она сразу заметила недостойное поведение Джулии и Кристины в отношении Перлы, не стала попустительствовать дурным выходкам, а объявила войну, заявив: «Кто бы ни был виноват в этой ситуации, но то, что вас двое и вы старше, делает подобное недружелюбное поведение недопустимым!». После чего стала внимательно следить за поведением старших девочек, из-за чего их возможности к издевательствам над Перлой уменьшились.

Девочка прониклась глубоким уважением к молоденькой учительнице, которая заняла такую твердую принципиальную позицию, что будь она на месяц младше, обязательно стала бы проявлять знаки внимания спасшей её гувернантке. А сейчас просто благодарно и молча кивала.

Ну и самое главное событие, которое изменило всю её дальнейшую жизнь, — новое явление принца Дамиана к профессору Феодоровскому. Старенький профессор, пытаясь, видимо, как-то настроить на учебу своих ленивых учеников и учениц, попросил принца немного рассказать, какие учебные заведения он уже закончил, какие — ещё посещает, и какие — в планах.

И принц, что для Перлы было удивительным, спокойно согласился, повернулся небольшой группе учеников и, задумавшись на несколько мгновений, принялся спокойно и обстоятельно рассказывать, будто говорил с трибуны, о подготовке у профессора Феодоровского, считавшейся домашним обучением, законченной военной академии по курсу командование войсками, о курсах в Королевской Академии Магии по законодательным наукам, по мастерству переговоров и даже несколько магических курсов для того, чтобы владеть теорией магических наук.

Профессор довольно кивал, слушая Дамиана, а после того, как юноша закончил, ещё добавил от себя, что некоторые курсы принцу приходилось слушать параллельно и в индивидуальном режиме, что, безусловно, намного труднее, но делает честь юному реджи. Дамиан поклонился и с улыбкой поблагодарил старого учителя, распрощался и ушел. Профессор ещё пару минул сиял, занятый какими-то своими мыслями, а ученики шушкались между собой. На половине мальчишек обсуждали, дали ли принцу звание генерала сразу после военной академии или нет, а барышни обсуждали, внешность принца. Пришли к единому мнению, что Дамиан очень хорошенький, а особенно — диковинное сочетание светлых, почти льняных волос и темно-карих глаз в обрамлении «Девочки, какие черные и густые!» ресниц, вот ещё бы роста ему добавить, вообще глаз не отвести было бы!

И только Перла не приняла участия в общем обсуждении. Она потрясенно молчала, осознавая, сколько же принцу пришлось учиться. Она подошла к профессору и стала расспрашивать: «Параллельно несколько курсов — это как? И утром, и вечером учиться?! А сколько лет принц уже учится? А он отдыхает? А принц — маг? А зачем он тогда изучал магию, если владеет только родовой магией? Просто чтобы лучше понимать? Целых два года и просто чтобы лучше понимать?»

Профессор, увидев в самой маленькой своей ученице такого благодарного слушателя, стал вспоминать, как сам учил принца и какие тот делал успехи, что ему давалось очень легко, а что — с усилием, и каким он был настойчивым мальчиком, и как стремился преодолеть и справиться… И опять Перла будто парила среди картин и образов, слушая эти рассказы, и очарованно улыбалась.