– Я не понимаю, - пробормотала я.

– Просто еще не время. Сейчас ты еще слаба, и кровь твоя спит, а корни ищут благодатную почву, - продолжал говорить голос.

– Не время? – переспросила я.

– Пока ты не признана кровью, будешь считаться ребенком без рода, - голос говорил тихо и спокойно, его слова падали в темноту, как тяжелые камни в душу.
– Когда тебе предложат познать свою кровь – соглашайся.

Я с содроганием вспомнила все, что успела узнать об этом ритуале.

– Да, эта древняя магия, она пугает. Как бы тебе не хотелось избежать, ты не сможешь.

– Прекрати, откуда ты знаешь все это? – одновременно зло и испуганно спросила я.

– Не злись на меня, дитя. Я ведь сказал только правду. Смятения, которые не дают тебе покоя, обуревают тебя, обуздай их. Найди гармонию в своей душе или ты начнешь сходить с ума. В тебе и твоей жизни много загадок. Тебе нужно быть сильной, чтобы справиться с этим бременем. Я провожу тебя на этот раз, твое время еще не пришло. Но в следующий раз позаботься о возвращении сама.

– Я снова могу сюда попасть? – спросила я, почувствовав, что сознание уплывает.

– Не важно. Всему свое время, - услышала я уже очень далекие звуки, проваливаясь в беспамятство.

* * *

Великое небо, кто уронил наковальню мне на голову? Эта часть моего тела болела настолько, что открыть глаза, чтобы осмотреться для меня стало настоящим испытанием. Свет, ударивший по глазам, мгновенно передался режущей болью в мозг. Но в этом тоже свой плюс. По крайней мере, я живая, и даже все мои конечности в комплекте. Тело немного ломило, но эти ощущения терялись на фоне дикой головной боли.

– Очнулся, - сказал кто-то рядом, по голосу похоже на нашего целителя.
– Не вставай, глаза не открывай пока, боль в голове скоро утихнет, я позову архимага.

Мимо меня прошуршала мантия, и шаркнули тапочки. Звуки противно отразились монотонным гулом в моей голове, но деться-то собственно некуда.

Тациратус не заставил себя ждать. Не прошло и пяти минут, как он уже стоял рядом, склонившись надо мной. Целитель так и не вернулся, значит, будет мне допрос с пристрастием. Я приготовилась терпеть боль, которая вспыхивала в мозгу при каждом звуке, но архимаг не требовал ничего не возможного, всего лишь рассказать о событиях минувшего вечера. Его беспокойство можно понять, территория академии находится под сильнейшей защитой, и сломать ментальные щиты посторонней силой, не выходя за пределы щита, невозможно.

Он рассказал, что нашел меня кто-то из студентов, замерзшую, без сознания. Целитель сказал, что в сугробе я пролежала минут пятнадцать не больше. Что случилось, никто не знает, свидетелей нет, как и фактов нападения с целью ограбления или насилия. Никто не поймет, что произошло, и как обошли защиту академии. Я честно призналась, что никого не видела и все, что помню, это головная боль, которая, по-моему, совсем не хотела меня покидать.

От занятий меня так не освободили, а вот выходить за пределы академии, запретили на все каникулы. Чудненько, еще не хватало сидеть под домашним арестом.

И каникулы потянулись длинными, серыми днями. Если в первую седьмицу в академии были адепты сдающие хвосты, то на второй, кроме меня не наблюдалось ни одного учащегося. Утром я всецело предавалась занятиями по медитации, где у меня начали появляться первые успехи. Обед проходил в гордом одиночестве, вообще было очень неуютно сидеть одной в огромном обеденном зале. Да и по взгляду кухарки, мне было понятно, что ждать меня, чтобы накормить, ей хотелось меньше всего.

А после, чтобы совсем не завыть от скуки, я уходила в библиотеку. Ведь теперь это было единственное место, куда я могла ходить в любое время суток. В следующем семестре мне пригрозили нагрузить знаниями так, что я начну сходить с ума от перегрузки мозга, так что охватить и выучить некоторый объем информации заранее, было отличным решением убить свое свободное время. Радости это конечно не прибавляло, но заняться мне все равно больше нечем. Нет, можно было конечно погулять, правда, только в саду или парке академии. Но одной все равно ужасно одиноко, поэтому я ограничилась только пробежкой, чтобы и воздухом подышать, и кровь разогнать, да недолгими тренировками на аренах, правда, с манекенами.

Некоторые предметы оказались вполне интересными и занимательными. Основы иллюзорных искусств, к примеру, я вообще не могла воспринимать сначала как учебное пособие. А основы стихиальных потоков требовали знания математики и концентрации силы, тут я оказалась благодарна мессиру Гроху, без его занятий я, наверняка, очень долго осваивала бы этот предмет. А вот магические языки оказались просто чем-то невероятным и не реальным, тут без преподавателя черт ногу сломит, и в конце семестра зачет по этому недоразумению. О боги!

Захлопнув учебник Алкмаарского языка25, я откинулась на спинку кресла. К гнетущей тишине в читальном зале я уже тоже привыкла. Осталось всего несколько дней и студенты снова заполнят академию. Окинув взглядом стопку книг по рунописи на столе, я устало потерла глаза, их я еще не открывала.

Неожиданно голову озарило воспоминание, почему бы не попробовать переводить рунопись не по учебному пособию, а по своему материалу? У меня где-то была ведь загадочная бумажка с осенних соревнований. Я нырнула в свою бездонную сумку, в поисках несчастного клочка бумаги. Это еще хорошо, что у меня выработалась привычка все туда скидывать, а сумку носить с собой. Наконец, я выловила ключик, к которому суровой ниткой примотала обе бумажки. А что? Мало ли, они как-то связаны, а так все вместе.