Он сделал, как приказывали.

Как только он ступил на сухую землю, капитан отработанным движением ударил его в печень. Юстас согнулся, и удар по хребту свалил его с ног.

Агент избивал его долго, методично. Ассистент герцога не сопротивлялся. В груди хрустнуло, и стало так больно дышать, будто при каждом вздохе легкие напарывались на ножи. Тело разваливалось на куски.

«Почти как Золотое Ханство».

Он не смел смотреть на Пхе Кён, а когда у него заплыли глаза, то перестал видеть вообще.

Агент достал откуда-то наручники и надел на Юстаса.

– Иди, проверь, как погрузили Спегельрафа. Нам не нужно, чтобы он откинул копыта в дороге. Олонку туда же. Этого сейчас приведу сам.

Юстас дышал прерывисто, мелкие капельки крови вылетали из его рта вместе со слюной и оседали на усах. Агент перевернул его на спину и наклонился так низко, чтобы произнесенные им слова коснулись только ушей Андерсена:

– Привет от Эриха фон Клокке. Он просил передать, что Слуги государства бывшими не бывают.

Капитан покровительственно похлопал Юстаса по щеке и с хрустом впечатал ему кулак в переносицу.

Когда клепаный пол кабины накренился в третий раз, Луковка не устояла на ногах. По инерции метнулась вбок и впечаталась ребрами в перила лестницы. Смачно выругалась по-иберийски, но тут же встряхнулась и стала пробираться к штурвалу, в который вцепился мертвой хваткой Рехт.

Нильс сплюнул кровь – его железные зубы и при полном штиле царапали то язык, то щеки, но тут он умудрился разбить губу о металлическую обшивку стены, когда они стали мотаться по небу в попытках уйти от снарядов. Отплевавшись, он последовал примеру Луковки и пошел к носу дирижабля, то и дело повисая на кожаных ремнях, змеившихся с потолка.

Первый выстрел не достиг цели, но механик вывернул штурвал влево. Его реакция спасла их от второго снаряда. Нильс мог поклясться, что видел, как что-то черное пронеслось мимо иллюминатора, и это была не птица. Тогда Рехт снова крутанул штурвал в противоположную сторону, на это раз до упора, и дирижабль медленно начал идти кругом. После третьего выстрела весь борт повело вправо и вниз, что-то снаружи натужно скрипело и трещало.

Нильс видел, как Луковка вцепилась в рукав Рехта и что-то кричала ему в лицо, но он был не из тех умников, которые умеют читать по губам. Он двигался вперед, ведь только так однажды можно понять, что к чему.

Дирижабль стонал, как подбитый гарпуном кит.

«Я умру? – в который раз спросил себя Нильс, человек без фамилии. – А, плевать, пусть я умру».

С земли раздался новый залп.

«Плевать».

Секунда, три, пять. Мимо. Кровь запела от нового вздоха.

Луковка наклонилась к нему, пришпиленному к обшивке кабины собственной тяжестью, и протянула узкую ладонь, покрытую сухими мозолями.

«Вечно лезет в пекло, – почему-то разозлился Нильс. – Куда ты лезешь, девка, ну?!»

Но руку принял, рывком оттолкнулся и через секунду был уже около Рехта и Луизы. Позади прогрохотал по лестнице Линкс, кубарем прокатился по палубе и вцепился в ноги Нильса. Механик мартышкой вскарабкался по ремням и портупее бандита и завопил ему в самое ухо:

– Кабель!

– Чего?!

– Перебит кабель управления! На сопле висит, сейчас упадем!

Нильс не был завзятым воздухоплавателем. Более того, когда машина оторвалась от иберийской земли, он проклял небо, богов, день своего появления на свет и прогресс, из-за которого умники вроде Братьев могли поднимать в воздух махины, которым там не место.

Он ничего не смыслил в дирижаблях, но, не имея возможности сойти, вынужденно запомнил некоторые названия частей «Этель». Кабелями управления назывались тросы, которые крепились к баллону с газом, а благодаря газу они оставались на плаву. Это был предел его познаний.

Рехт тихо заскулил, и Нильс с трудом поборол желание дать ему хорошую оплеуху. Кто хочет жить, пусть остается на земле! Механики принялись дергать какие-то рычаги и рубильники на приборной доске, пихая друг друга и сопя.

Луковка окинула спутников немигающим взглядом. Привычка смотреть на всех ящерицей появилась у нее после смерти брата и Чайки.

– Если прострелят баллон, мы сгорим за минуту, я правильно понимаю?

– Надо отстреливаться, – дернул подбородком Нильс. – Эта бандура умеет стрелять?

– Всю артиллерию с нее сняли, но…

– Никаких «но», – отрезала Луиза. – Мы пролетаем над землями Кантабрии, и, судя по всему, нарушили какой-то закон. Если откроем ответный огонь, то только спровоцируем пограничные войска, и тогда от нас даже пепла не останется. Мы будем прыгать. Сейчас.