Конечно же, Павел отправился за ней — наверное, было бы странно, если бы он поступил иначе. Он тихо шёл позади, не спеша её догонять и окликать, и просто молча остановился внизу у ступеней террасы, сунув руки в карманы.

— Зачем ты устроил эту комедию? — подождав, пока Стрельцов подойдет ближе, но не глядя в его сторону, задала вопрос Рита.

— Комедию? — удивился он. — Почему же — комедию? Я просто озвучил свои намерения. И не вижу в моём предложении ничего смешного.

— Ты игнорировал меня больше недели! — не выдержала она, бросая обвинения, и всё-таки повернулась к нему лицом.

— То же самое я могу сказать о тебе, — сохраняя спокойствие, отозвался Павел.

— Ты удалился из чата!

— Не хочу больше чувствовать себя извращенцем, в которые ты меня не так давно записала.

— Неправда, — возразила Рита, чувствуя, как запал её сходит на нет, и продолжила уже не так уверенно: — Никуда я тебя не записывала.

– “Стрельцов, ты маньяк”, — по-доброму усмехнувшись, передразнил он её. — Было?

Крыть было нечем, и Рита промолчала. Но спустя полминуты, поняв, что Павел больше ничего говорить не собирается, нарушила вновь воцарившуюся тишину:

— Но почему… почему ты не спросил меня лично, наедине?

— Чтобы ты опять утонула в своих сомнениях и опасениях? — резонно предположил Павел. — Чтобы попросила не спешить, дать время на обдумывание? Чтобы снова потребовала ничего не афишировать, никому не говорить? — в его словах определённо была логика, скорее всего, Рита так бы и поступила. — Я не хочу не спешить, Марго, — продолжил он твёрдо. — Хватит с нас ожиданий.

— Не надо решать за меня, — попыталось было возразить Рита, хотя и понимала, что продолжает препираться по инерции, чем всё только усложняет.

— Рит, я уже не мальчик, — прервал её Павел, наконец теряя терпение и отпуская на волю эмоции. — Я отдаю себе полный отчёт в том, что делаю. Я тебя люблю, — посмотрел прямо. — Влюбился, как мальчишка, как последний дурак, ещё много лет назад, и до сих пор не могу ничего с собой поделать… — он не повышал голоса, но в серьёзности и важности произносимых им слов не возникло и сомнения. — Люблю, понимаешь? Иначе меня бы тут не было. И я хочу создать семью, по-настоящему хочу. Не потому что пора, не потому что это надо моим родителям или ещё кому-то, а потому что я сам к этому пришёл. Теперь сложи два и два, что получается? — он на миг замолчал, не отводя взгляда. — Да, мне не нужна семья с кем-то гипотетическим, мне нужна только ты. Я не знаю, как это объяснить даже самому себе, я не знаю, что это — химия, магия, чья-то воля свыше. На самом деле не знаю, — он с шумом вдохнул, словно собираясь с мыслями для последнего рывка. — Ты мне нужна, Рит! Мне без тебя хреново. До такой степени, что удавиться хочется. И то, что я этого никому не показываю, ещё не значит, что этого нет. И да, я больше не хочу ждать, не хочу растрачивать время на заменители. На пустышек, что готовы выпрыгнуть из трусов по щелчку пальцев. Не хочу, и не буду.

Павел замолчал, сделал несколько шагов, преодолевая ступени, их разделяющие. Подошёл близко, но не вплотную, всё так же держа руки в карманах.

— Терпение моё на исходе, — продолжил тихо, почти шёпотом. — И я не хочу бросать слова в пустоту. Если тебе мало того, что я уже сказал и сделал, значит, так тому и быть — я сейчас сяду в машину и уеду. И не буду больше навязывать тебе своё общество. Исчезну из твоей жизни, на этот раз действительно окончательно. Ты этого хочешь? Этого, скажи?

Слова Павла вколачивались, ввинчивались в неё, причиняя неизмеримую боль уже только тем, что всё озвученное действительно может случиться. Что из-за своей злости, неуверенности, из-за упрямства, из-за своих страхов она может потерять его навсегда…

Нет! Не этого она хочет! Только не этого! Он прав! Прав, прав, тысячу раз прав! И Рита не вынесет, если он сейчас уедет!

— Ведь не могло быть всё, что было там, в Лесогорском, выдумкой? — рука мужчины потянулась к ней, чуть коснулась лица. — Не могло? Скажи что-нибудь, Рит… — почти с мольбой смотрел он на неё.

Она закрыла глаза, ловя кожей его прикосновение, подаваясь вперёд, отдаваясь воле своих ощущений и чувств, которые вот-вот прорвут плотину и хлынут наружу, сметая все сомнения на своём пути.

Боже, как же нелепо… Они ведь нужны друг другу! Что на самом деле мешает им быть вместе? Тени не очень красивого прошлого? Брошенные сгоряча слова? Пустые сомнения, не имеющие под собой реальных причин? Какие же это по сути глупые, ничего не значащие мелочи…

— Нет, — прошептала Рита, открывая наконец глаза и устремляя их в омут его взора. — Нет, не выдумка, всё было по-настоящему.

— Тогда я спрошу тебя ещё раз. И этот раз будет последним, — он приблизился ещё больше. — И ответ мне нужен прямо сейчас. Ты выйдешь за меня?

На миг повисла пауза. Рита слышала только рваный, захлёбывающийся ритм своего сердца, заглушающий все звуки извне.

— Да, я выйду за тебя, Паш, — произнесла она, решаясь, разрывая оковы молчания, зашептала горячо, отчаянно, вкладывая в каждое слово частичку своей души: — Потому что люблю. Больше жизни люблю! И если ты из неё исчезнешь, она действительно потеряет смысл, — заговорила скороговоркой, словно разом избавляясь от всех запоров, приблизилась вплотную, обжигая склонённое к ней лицо дыханием. — И я тоже не могу без тебя, и я тоже готова удавиться! Только не исчезай, не оставляй меня! Я не смогу… Просто не смогу без тебя… — руки Риты взметнулись к Павлу, обхватывая его лицо, губы приблизились к его губам, урывая короткие хаотичные поцелуи между горячими признаниями. — Люблю тебя… Люблю, слышишь! Люблю! Ты — лучшее, что было в моей жизни. А я идиотка. Замороченная идиотка, прости меня… прости…