– Не встречал.

– А я Иванеева встретил в Ленинграде. Он меня узнал, а я его нет. Седой совсем, постарел, но молодец. Инструктор горкома.

– А ты сам-то где?
– спрашивает Каштанов.

– Я приехал в Москву в командировку.

– А где сам-то?

– Работаю прорабом, живу в Смоленске. А ты как, все эти годы в Москве? Свиридов наш генералом стал, черт!

– Знаю Свиридова.

– Хорошо бы его повидать! Вспомнить старое, поговорить. У меня сохранилась фотография, перед самым фронтом мы снялись, там все наши ребята. Крылов умер недавно; И ты там есть, сбоку стоишь. А какие мы там молодые, Гриша, а? Сколько лет прошло, ну-ка, скажи!

– Много, - отвечает Каштанов.

– А голос ты мой узнаешь?

– Голос не узнаю.

– А я твой узнаю. Сперва не узнал, а теперь узнаю. Ну скажи что-нибудь. Сын у тебя? Или дочь? Может, внуки есть?

– Дочь.

– Узнаю твой голос, конечно, узнаю! А ты что такой скучный? Нездоров?

– Здоров.

– Что, Гриша, часто нашу молодость вспоминаешь? Я, признаюсь, часто. Даже вон племянницу замучил.

– Так ведь что вспоминать, работать надо.

– Это верно, - соглашается Федоров, - это ты верно подметил. Но я люблю нашу молодость. Дорожу, как говорится. Ну, Гриша, повидаться бы нам хорошо. Я с племянницей здесь.

– Я тут ни при чем, - сердито шепчет Таня.

– Так ты звони. Звони, - говорит Каштанов.
– Позвони мне знаешь когда? Сейчас посмотрю, подожди минутку.

– Жду, жду.

– Минуту. Позвони-ка ты мне в среду. Да, в среду! И мы условимся, когда встретиться.

– А я завтра уезжаю, - говорит Федоров.

– Будущая неделя у меня вся занята, понимаешь, - продолжает, как будто не слыша, Каштанов.
– Понедельник, вторник, среда...

– Так как же?

– Вот именно, - шутит Каштанов, - значит, в среду и договоримся. А ты звони, звони, не стесняйся. Сегодня не дозвонился, завтра звони. Понастойчивей, понастойчивей.

– Ну, будь здоров!
– Федоров вешает трубку.
– Как был дураком, так дураком и остался, - спокойно говорит он Тане, выходит из телефонной будки и останавливается.

– То есть как?

– А вот так.

– Что он тебе такого сказал?

– В том-то и дело, что ничего не сказал.

– А почему ты рассердился?

– Кто? Я? Где я рассердился?

– Нигде.

– Видишь ли, я никогда не был высокого мнения о Каштанове, но, конечно, я надеялся, что, может быть, за эти годы он стал человеком...

– Дядя, - восклицает Таня, - имей совесть! Ты целый день расхваливал этого Каштанова. Имей совесть!

– Ты глупа, и больше ничего. Разве я его хвалил? Я нашу молодость вспоминал, дурочка. И всех своих товарищей я хвалил. И буду впредь.

– Тэк-с, - говорит Таня.

– Ты Сергея моего видела?

– Видела.

– Плохой?

– Средний.

– А Егоров?

– Егорова я очень люблю. Я не спорю.

– То-то! А с Каштановым я и раньше никогда не дружил. Но не надо обобщать. Я очень не люблю, когда обобщают.

– Кто это, интересно, обобщает?

– Если один человек плох, то это не значит, что и другие такие. Жаль, целый день потерял. И зачем нам нужен был Каштанов, спрашивается?

– Нам!
– возмущается Таня.
– Мне он совершенно не нужен. И давай отойдем от автомата, а то на нас люди смотрят.

Федоров послушно делает несколько шагов, но опять останавливается.

– Танечка, ты на меня не сердишься?
– виновато говорит он.

– За что?

– Целый день сегодня потеряла. Обидно.

– Чепуха!

– Но я тоже не виноват. Откуда я мог знать? А ты знаешь мое железное правило - я в человека верю. Я и тебя как учу? Если ошибся в человеке жаль. Но исключение только подтверждает правило. А мы можем еще успеть в кино, как ты думаешь?

– Конечно. Тем более что в десять часов меня будут ждать около кино. Один знакомый.

– Что?

– Ничего. Идем. Только скорее, - весело отвечает Таня и берет дядю за руку.

Но Федоров продолжает стоять на месте.

– А почему ты раньше не сказала, что тебя ждут? Я не пойду.

– Не сказала, - смеется Таня.
– Мы же к Каштанову в гости собирались, ты забыл.

– Не пойду. Зачем я пойду. Я не хочу вам мешать. Зачем я буду вам мешать?

– Но мне надо тебя с ним познакомить. Как ты не понимаешь? Ты пойми. Это очень важно.

– Ах, вот как, ах, вот как!
– растерянно и ласково повторяет Федоров. Тогда идем. Тогда мы идем. Одну минуточку.
– И дядя поправляет свой вязаный галстук, одергивает пиджак и причесывает мягкие пегие волосы. Идем. Если твой парень мне понравится, я скажу тебе прямо, но если не понравится...