— Знаешь, поначалу именно по своей… я ребят из СБ напряг, они-то и раскопали… в первый год противостояния он сам напрашивался на такие дела, иногда даже до подкупа должностных лиц доходило. Заработал репутацию одержимого, а потом репутация начала работать уже на него — мои недоброжелатели стали сами проталкивать его на расследования. Ты не поверишь, он даже выбирать начал! А один раз из-за него два придурка настоящий аукцион устроили — в чью пользу он будет под меня копать.

— И что, он взял деньги?

— В этой ситуации да. Еще и посмеялся, поскольку счел ее весьма забавной.

— А теперь, значит, его по мою душу прислали…

— Скорее, по мою. И полагаю, что в качестве лучшего специалиста по клану Завьяловых. Про тебя они не знали. А кому это выгодно, ты уже понял.

— Думаю, тебе лучше усилить охрану «Набата-2». И Краузе предупредить не помешает.

— И ты не потребуешь свернуть акцию? — удивленно заломил бровь дядя Герман.

— Хрен им. Раньше бы еще подумал, но теперь война объявлена. Правильно я тебя понял — ты хочешь посадить Спиридоновых в лужу, чтобы их высмеяли на Совете, и таким образом нейтрализовать главного противника поправки Завьялова — Генца?

— План именно такой.

— Значит, работаем. Ох и будет им сюрприз!

— Ты что-то придумал, Александр?

— Да есть кое-какие наметки… только сначала с Крамским надо разрулить. И, как ты выразился, создать условия, чтобы наши оппоненты поступили так, как выгодно нам. А нам выгодно, чтобы они явились на мою территорию с финансовыми и имущественными претензиями.

— У них нет интересов в твоем секторе.

— Зато есть у Усольцевых. Мы сыграем на втором пункте обвинения. Если Спиридоновы уже сейчас догадались шить мне мародерство, у них не останется иного выбора, кроме как давить на него же и дальше. Главное, куснуть их побольнее.

— Думаешь, пощипать трассу недостаточно?

— Нужны гарантии.

— С этим сложнее.

— Ничего, что-нибудь придумаю… насчет Крамского что-нибудь подскажешь? Как с ним раньше справлялись?

— Исключительно законными методами, Александр. Поэтому и проиграли примерно в семидесяти процентах случаев. Оставшиеся тридцать не содержали состава уголовного преступления, их удалось переквалифицировать в административные нарушения. У него железная репутация. А теперь еще и дополнительный мотив — как ты думаешь, что он может с тобой сотворить, если знает, что ты мой близкий родственник?

— Черт… только кровной мести мне и не хватало!

— Ты молодец, Александр. Если бы оказался у него на корабле, то…

— Да я уже понял. И мне это очень не нравится. — А еще развязывает руки. Но этого я вслух, понятно, не сказал. — Так что же с ним делать?

— Не знаю.

И это говорит Герман Завьялов? Хотя да, в свете поступившей информации… в принципе, мы не делали ничего противозаконного. Но загвоздка в том, что легитимного законодательства в данной сфере и нет, поэтому ситуацию можно вывернуть буквально наизнанку. То бишь в данном конкретном случае презумпция невиновности не действовала — бремя доказательства нашей невиновности целиком и полностью ложилось на нас, потому что у противной стороны были хоть какие-то юридически обоснованные предпосылки для обвинения. По сути, их обвинения чуть менее голословные, чем наши оправдания. А если это преимущество умножить на личную заинтересованность лица, ведущего расследование… итог немного предсказуем, не правда ли? А там, глядишь, и в Совете с поправкой пролетим, и тогда нас можно будет прессануть уже всерьез. Толково. Посмотреть бы в глаза тому, кто это придумал. Крайне желательно, предварительно всадив нож под ребра и провернув клинок в ране.

— Ладно, спасибо за помощь, дядя Герман.

— Что-то не вижу энтузиазма, Александр. Побольше уверенности в себе, и все у тебя получится.

— А я вот не уверен… может, грохнуть его к чертям?!

— Не вздумай! Отдел «Т» всю Картахену на атомы разнесет. Они и так давно на вас зуб точат, но сейчас немного притихли — Деррик укротил портовую вольницу до приемлемого уровня. Но убийства своего они не стерпят.

— Значит, ликвидация исключается…

— Ну почему же? — хитро прищурился дядька. — Убийство убийству рознь. Смотря какой у него квалификационный признак…

— Честь и расплата? — подхватил я мысль.

— Очень опасно, — покачал головой Герман Романович. — Но в определенных обстоятельствах даже военная прокуратура ничего не сможет поделать. Некоторые личные права аристократов выше законов Протектората. Но я бы не стал рисковать жизнью. Давай-ка ты лучше эвакуируйся с Картахены. Без ключевого свидетеля обвинения у них будут связаны руки.

— Думаешь, я свидетель?

— Наверняка. Это классическая разводка прокурорских — сначала хорошенько запугать, навешав всякого, а потом склонить к сотрудничеству. Заставить дружить против кого-то. Но ты спутал Крамскому карты, поскольку сам оказался Завьяловым.

— Нет, это не выход. Если ему был нужен свидетель, он легко найдет другую кандидатуру. Или выйдет на моих близких, чтобы выманить меня. Проблему придется решать здесь и сейчас. И я, кажется, придумал, как именно.

— Не поделишься?

— Боюсь сглазить.

— Я крайне рекомендую тебе, Александр, поменьше общаться с Борисом Мягковым.

— Да это я не от него набрался… вернее, не только. В общем, спасибо за информацию. Перезвоню, когда разрулю проблему.

— Ни пуха.

— К черту.