— Я рад, Сергей Геннадьевич, что мы друг друга поняли.

— Всего-то?

— А вы, извините, чего ожидали? Божественного откровения?

— Я правильно понимаю — наша беседа носит неофициальный характер?

— Целиком и полностью. Впрочем, как вы могли заметить, я не настаивал на блокировке «нейров».

— Еще бы вы настаивали! Так изящно выставить нас ослами — это умудриться надо!

— А кто такие ослы?

— Это такие вьючные животные, не отличающиеся ни умом, ни сообразительностью, — пояснил Усольцев. — А вот упрямства у них с избытком.

— Самокритично.

— А куда деваться, господи Заварзин? Или все же Завьялов? Ведь вы Александр Федорович, беглый наследник?

— Вот теперь я вынужден настаивать на деактивации вашего «нейра», Сергей Геннадьевич. Это конфиденциальная информация.

— Хорошо, убедили.

Усольцев, не удовольствовавшись просто деактивацией, сковырнул «нейр» с шеи и убрал миниатюрный кругляш в карман, но я все равно дождался подтверждения от Кумо, который засек изменение в окружающем фоне, и только тогда негромко сказал:

— Да, вы правы, Сергей Геннадьевич. Я Александр Завьялов.

Гость, казалось, только этого и ждал — вздохнул с облегчением и уже совершенно без агрессии спросил:

— Значит, Герман не блефует?

— Вы все видели, Сергей Геннадьевич. Выводы делайте сами. И только вам решать, дружить с нами, или идти на конфронтацию. Смею заверить, никому не нужную.

— Все это в высшей степени сомнительно, Александр, — покачал головой Усольцев. — Я бы и рад не поднимать шума, но есть некие обстоятельства, которые выше нас, как клана.

— Как знаете. Но учтите вот что. Я, конечно, вас ни к чему не принуждаю, но считаю своим долгом сообщить, что мы, Завьяловы, не злопамятны. Но злые, и память у нас хорошая. Поэтому не удивляйтесь, если в отношении вашего клана впоследствии будут приняты, э-э-э, меры. Например, на вашу просьбу о поиске и спасении корабля последует отказ. Или все извлеченные из подпространства ранее вами утраченные ресурсы снова пройдут мимо ваших складов. Не самая приятная ситуация, не правда ли?

— Очень похоже на шантаж, молодой человек.

— Ну что вы, право! Просто описываю возможные последствия. А теперь представьте, что Герман Завьялов продавил поправку Завьялова — Генца и занялся, хм, промыслом.

— Это будет… обидно.

— Вот именно! Все добро уплывет у вас из рук. И все из-за союзнических обязательств перед Спиридоновыми. Хотя я решительно не понимаю, в чем проблема — вы как минимум не в убытке, неустойки же выплачены.

— Но и прибыль упущена.

— Вот, вы понимаете, к чему я клоню. Прибыль упущена, поставки скомпенсированы, ситуация выровнена, жизнь продолжается. И тут вдруг — раз — и откуда ни возьмись дармовые ресурсы! И если бы вы дружили с кланом Завьяловых, то эти дармовые ресурсы наверняка были бы выставлены на торг «только для своих» по бросовой начальной цене. Или бы вы загодя заключили эксклюзивный контракт с корпорацией «Э(П)РОН». Как думаете, сколько бы вы сэкономили на добыче, переработке и перевозке?

— Это… весьма заманчивое предложение. Но в чем выгода самих Завьяловых? Они же понесли потери при выплате неустоек!

— А кто сказал, что мы будем промышлять исключительно на трассах нашего клана? Есть много ничейных зон, где вполне можно много чем поживиться. Ну и незамедлительный «судоподъем», сразу после инцидента — тоже неплохое подспорье, как вы думаете? Корабли с грузом и обученными специалистам на дороге не валяются.

— Пожалуй, вы правы, Александр. Здесь есть, над чем подумать.

— Думайте. Главное, постарайтесь больше не делать необдуманных шагов. Наше терпение отнюдь не безгранично.

— Так-то оно так, но и Спиридоновы давние и верные союзники…

— Много они вам помогли? А в данной конкретной ситуации еще и подставили, выставив на посмешище.

— Я не могу принять решение единолично.

— Понимаю.

— И еще, Александр… у меня есть просьба личного характера. Возможно ли будет… устроить мне встречу с шурином?

— Думаю, тут я вам смогу помочь. Сплавьте подальше соглядатаев Спиридоновых и возвращайтесь на Картахену в частном порядке, желательно один. А я за это время переговорю с Терентьевым. Вряд ли он откажется пообщаться, но на возвращение в лоно семьи не надейтесь — он настроен серьезно и не намерен рушить сложившийся порядок.

— Что ж, благодарю, Александр.

— Всегда к вашим услугам, Сергей Геннадьевич.

— Честь имею.

— Честь имею.

Ф-фух… все, что ли? Опять пронесло? Ладно, время покажет…

— Александр?

— Дядя Герман?

— Я опять не вовремя?..

— Ну как бы тебе сказать…

Если честно, эта вот дядькина привычка — звонить в любое время дня и ночи — уже начала раздражать. Хорошо, что все космические станции жили по единому календарю, по крайней мере, в пределах Протектората Росс, иначе вообще труба дело. А так хотя бы ночными разговорами не злоупотреблял, старался покороче. Но сейчас, чувствую, не тот случай — дядю Германа прямо-таки распирало от обилия новостей. Я это уже по его лицу научился определять. И вот это раздражало уже его, поскольку он себя мнил воплощением бесстрастности. Кстати, не без оснований.