– Нет, Ленуся, чего-то мне не хватает для номенклатурного работника.

– В войну ты был главным инженером, и никто не находил, что тебе чего-то не хватает для Номенклатурного работника.

– Несравнимые вещи. То война, и главный инженер - не директор.

– Возможно. Но я считаю, что твое место в лаборатории, - опять принимается за свое Лена. Она способна без конца бить в одну точку.

– Пойдем-ка чай пить, - говорит Алексей, - так будет лучше. И с мамой я еще совсем не разговаривал.

– Идем к маме. Сейчас она начнет ахать и жаловаться, держись. Ждали тебя, ждали, дождались, слава богу, - Лена толкает брата к дверям.

Алексей улыбается. Он знает, что ему предстоит выслушать главным образом неприятные новости и жалобы домашних. Это понятно - он тот, кто принимает все на себя.

Смешно: семья, дом родной работает, как машина, в его отсутствие, а стоит Алексею появиться, машина разлаживается. И Алексей должен выручать, помогать, налаживать, он сильный, опора семьи, как говорится.

– Как дела, мамочка?
– спрашивает Алексей.

– Неважно, дорогой, - отвечает Вера Алексеевна, почти готовая заплакать от участливого голоса сына, от того, что он здесь, с нею, ее взрослый, умный сын, ее гордость.
– Все воюю, сыночек, устала.

Алексей берет руки матери в свои и целует. У нее маленькие руки с пальцами, испорченными ревматизмом. Когда-то ее руки были обморожены и до сих пор болят в холодную погоду.

– Мама, мама...

– Устала, никуда больше не гожусь.

Алексей не разрешает себе улыбнуться, хотя ему знакомо это предисловие.

– Конечно, так я и поверил, - говорит он.

– Да, мы старая гвардия, - свирепо соглашается Вера Алексеевна.
– Я ведь напрямую режу, я не молчу.

– Уж наша мама не молчит, - вставляет Лена, никогда не отличавшаяся почтительностью.

– Не лезь, - просит сестру Алексей, - не вмешивайся. Тетя Надя, а ты? обращается он к старушке, которая не спускает с него глаз.
– Как ты?

– Сердце, Алешенька, сердце, - жалуется тетя Надя, - и ноги, ах ноги стали отвратительные.

– А в кино ходишь по-прежнему?
– Алексей улыбается.

– Никогда мне телевизор не заменит кино, - презрительно отвечает тетя Надя.
– Если бы не ноги.

Обычно старушка не жалуется, но сегодня приехал Алексей, и ей тоже хочется, чтобы ее пожалели.

– Я тебя свожу к хорошему врачу в ближайшие дни, - обещает Алексей.

– Не надо! То, что врачи скажут, я знаю сама, - говорит тетя Надя, - ты лучше мать своди.

– И маму тоже.

– И меня не води, как-нибудь без врачей обойдусь, - отзывается Вера Алексеевна.

Лена насмешливо подмигивает Алексею, но он серьезен. Мать и тетка кажутся ему беспомощными, хотя они вовсе не беспомощны. Какое-то чувство виноватости испытывает Алексей за то, что он высокого роста, ничего у него не болит и долго еще не заболит, а они маленькие, седые, больные.

– Мама, ты не рассказала, как у тебя дела в школе, - говорит Алексей.

– Твои дела важнее моих, - отвечает Вера Алексеевна, - ты должен добиваться. Иди в Цека. Как это так? Ты, ты обязан заботиться о своей репутации. Пускай тебя опять назначают директором завода, и ты своей работой докажешь...

– Мама, - с неудовольствием перебивает Алексей, - я ничего не хочу доказывать...

– Неправильно!
– кричит Вера Алексеевна.

Алексей уже подумывает, как удрать от бурных наставлений матери. Увы, у него не хватит терпения и кротости выслушать все то, что ему здесь скажут.

– Мамочка, ты не обидишься, если я на часок схожу к друзьям?

– Конечно, Алеша, иди, а мы будем тебя ждать, - грустно отвечает Вера Алексеевна.
– Но подумай о том, что я тебе говорила.

Надев чистую рубашку, Алексей пошел звонить по телефону-автомату Тасе, девушке, которая встречала его на вокзале.

3

В войну нефтепереработчики были нужны на заводах. Алексей просился в армию, его не пустили.

Он мечтал работать на каталитическом крекинге, давать бензин нашим танкам, ему приказали заниматься смазками. Это была узкая область нефтепереработки, не интересовавшая Алексея. Он почти ничего в ней не знал. Как топливник, Алексей относился ко всем этим делам свысока. Колдовская кухня. Никогда не думал, что придется заниматься этим. Пришлось.

Алексей очутился в глубоком тылу, главным инженером на заводе номер такой-то. Завод был маленький, военного времени, спешно поставленный в степи, очень важный. Проектировали его, сидя в дымной хате, при свечах; по чертежам, прикрепленным к стене, ползали тараканы. Завод работал с невиданной производительностью.