Большая толпа сгущалась вокруг стола и почти не позволяла дышать крупье, игроку и блондинке-богине азарта.

— S'il vous plait (прошу вас), — воскликнул Рихтер. — Mes dames, monsieurs, faites vos jeux (дамы, господа, делайте ставки).

Фон Финкл отсчитал двадцать десятимарковых фишек и подтолкнул столбик к Софи, которая — к возмущению немногих наблюдающих игру дам — сделала над ним жест благословения. Затем фон Финкл бросил одну фишку в сторону сетки. Большая часть ее закрыла поле «двадцать восемь красное». Софи — по приказу фон Финкла — поставила двестимарковый столбик на поле двадцать восемь, а остальные фишки, пять таких столбов, на поле «красное». Публика вздохнула, потому что фон Финкл впервые не поставил «один к одному».

— Rien ne va plus (ставок больше нет), — Рихтер закрутил колесо рулетки, и в гробовой тишине раздался стук подпрыгивающего шарика в перегородках и легкий свист колеса, скользящегл в своем цилиндре. Через некоторое время колесо остановилось. Шум восторга разнесла толпа. Софи вскинула обе руки вверх, обнажив эпилированные подмышки. Выпало «девятнадцать красное». Столбик, стоящий на «двадцать один», отправился к Рихтеру, а фишки, лежащие на поле «красное» — в удвоенном числе — к фон Финклу. Тот с большим уважением поцеловал руку своей спутницы и бросил еще одну фишку, снова начав акцию детерминизма случаев. После «благословения» фишка упала на линию, разделяющую поля «девятнадцать красное» и «четное». Софи, фон Финкл и Рихтер наклонились над столом, а над ними замкнулся свод голов и плеч. Игрок встал, вздохнул, посмотрел на неохотно отстранившихся болельщиков.

— А может бы, так господа отодвинулись и позволили мне принять решение, — сказал он спокойным голосом и вопросительно посмотрел на Софи. — Что вы об этом думаете, мадам?

— Что это пара, — Софи смотрела неуверенно на фон Финкла. — Не… Я не знаю…

Игрок взял фишку двумя пальцами и вложил ее в карман фрака Рихтера. Потом тщательно выбрал другую, позволил провести над ней заклинания и кинул ее. Она упала, и ее большая часть залегла на «шесть черное». Тогда фон Финкл поставил на «шесть черное» тысячу марок, а десять тысяч на черное. Рихтер произнес французское заклинание, и шарик начал танцевать среди деревянных перегородок колеса. Фон Финкл закрыл глаза и увидел свое детство в пропахшем луком деревянном доме в Бедзине, который его отцу служил портняжной мастерской, для его восьми братьев и сестер — полем непрестанных битв, а бесчисленным клопам — удобным убежищем. Теперь он не слышал стука шара, а треск старой машинки для шитья фирмы Зингер, не слышал стона разочарования окружающих его людей, а крик недовольного клиента швейного мастера, не чувствовал страха Софи, а страх своей матери перед очередным днем голодания. Фон Финкл не открыл глаза, когда он услышал отдаляющийся шелест фишек, когда Софи сильно впилась пальцами в его руку, когда дошло до него шуршание ног недавних сторонников и когда внезапно другие столы ожили французскими формулами, а его дилер спел погребальное «Les jeux sont faites (игра сделана)». Он открыл глаза только тогда, когда почувствовал рядом со своей рукой прохладное прикосновение стекла. Напротив сидел изящный седоватый мужчина и нежно обнимал тот же бокал шампанского, какой стоял перед ним и перед Софи.

— Клаус фон Стейтенкротт, директор казино, — улыбнулся он. — Позвольте мне выразить свое восхищение. Никогда не встречал еще игрока, каждые ставки которого было бы игрой ва-банк.

— Благодарю, — сказал фон Финкл дрожащим голосом, не осмеливаясь смотреть в сторону Софи. — Ваше восхищение — честь для меня.

— Нет, это для меня большая честь, — фон Стейтенкротт сделал быстрое движение, и два бокала хрустально зазвонили. — После такого поражения вы не сказали: «Что мне после вашего восхищения!» или «Идите к черту!», но отреагировали как настоящий джентльмен. Мы относимся к джентльменам в нашем казино с полным уважением, и всякий раз, когда удача перестает быть к ним добра, мы предлагаем им кредит в любой сумме без предоставления каких-либо залогов. Вы хотите себе такой кредит?

Элизабет Пфлюгер заканчивала именно третий «Gnosienne» Эрика Сати и ее белый рояль рокотал звуками падающего дождя, когда горничная вошла в гостиную, объявила срочный вызов из Висбадена и спросила, где госпожа Пфлюгер соизволит ответить. Элизабет соизволила ответить в гостиной и, скрестив свои подогнутые ноги на шезлонге, спросила служанку раздраженным голосом, кто посмел беспокоить ее в столь поздний час. Когда она узнала, подавила гнев и приложила к уху трубку. После серии слез, рыданий, заверений в любви и дружбе она услышала просьбу о помощи и совете.

— Прошу тебя, Элизабет, скажи, что мне делать… Он все проиграл…

— Тот фон Финкл, о котором ты мне писала? Сегодня специально забрал письмо с поезда из Висбадена и принес мне…

— Да, фон Финкл. Директор казино предложил ему кредит без залога, но он отказался и попросил о замене на фишки, векселя и чеки, которые у него были с собой. Когда удовлетворили его просьбу — проиграл все. Не имеет, чем заплатить за отель. Тогда он принял предложение шефа казино, но это предложение было уже другим… Другой кредит с залогом… Тем залогом была я…

Мужская рука прижала вилку телефона. Элизабет посмотрела сквозь слезы на барона фон Хагеншталя и почувствовала облегчение, что ей больше не нужно слушать плач подруги.

— Ты ничего не сможешь сделать, — сказал тихо барон. — Сейчас только я могу ей помочь. Я знаю, что означает в казино залог с красивой молодой женщины. Ва-банк.

— Фон Стейтенкротт выплатил фон Финклу за его векселя и чеки тысячу марок, — Рихтер говорил тихо, боясь оглядываться по парку вокруг казино. — Фон Финкл сыграл, как обычно, ва-банк и проиграл. Тогда шеф предложил кредит, но с гарантией. Эта гарантия — госпожа Изабель Лебецайдер. Шеф оценил ее в три тысячи марок. Это такой кредит.

— Ничего не понимаю, Рихтер, — Кнуфер дрожал от холода. — Хотят играть на госпожу Лебецайдер?

— Да, — Рихтер натянул шляпу на глаза. — И это завтра на моем столе. В полночь. На одну чашу фон Финкл ставит свою подругу, на другую фон Стейтенкротт три тысячи марок. Если выиграет режиссер, он получит фишки на эту сумму, если выиграет шеф — госпожа Лебецайдер останется на некоторое время в нашем казино. Это только одна игра черное-красное. Больше ничего. Одна игра. Ва-банк.

Кнуфер почувствовал дрожь в коленях.