Я едва справлялся с бутылкой, не разлив и капли, Вика судорожно старалась отыскать тарелки на полках и разложить салат по порциям. Да, к праздничному столу не мешало бы купить закуски. Стоп! Они же есть в холодильнике! И колбаса, и рыба. Но разве сейчас это имеет значение? Вот и я думаю, что нет. Пока достал два хрустальных бокала, моя малышка примчалась с двумя наполненными салатом тарелками.

Куранты начали свой бой, однако нас в это время совсем не отвлекали, скорее поторапливали. Считать, конечно же, никто не успевал, ибо каждый из нас занимался своим делом. Вика еще неизвестно зачем метнулась за нарезанным заранее хлебом. «Все предусмотрела, моя маленькая женщина» — пронеслось в моей голове. Эта мысль заставила меня улыбнуться, когда я завидел довольное личико девушки.

Только к десятому бою мы расставили все по местам и стояли с наполненными шампанским бокалами. Запыхавшиеся, но довольные, что успели вовремя, хотя я думал, что все пойдет насмарку.

— Двенадцать! — напоследок мы успели завопить во весь голос, перед тем, как услышать радостные возгласы от соседей и с улицы. — С новым годом! — уже тише, практически одновременно выкрикнули мы, выпив до дна шампанское. Фу! Хрень собачья! Как моча носорога! Никогда не любил этот напиток, однако я не подал виду хоть малейшей своей неприязни к игристому вину, ведь она смотрела на меня, не отрываясь, когда глоток за глотком выпивала свою порцию праздничного алкоголя. Так пронзительно. Ярко. В какой-то момент два больших изумруда будто светились в полутьме гостиной, освещаемой лишь гирляндами елки, заставляя меня смотреть лишь на них.

Мне не терпелось прижать ее к себе. Все эти часы, проведенные вместе, все время, когда понял, что влип по самые яйца. Когда осознал, что она не просто моя вечно страдающая ученица. Она моя женщина. Маленькая женщина, затмившая что-то в моей душе и заставляющая совершать немыслимые поступки, которые раньше презирал. Которые считал глупыми и необдуманными. Однако сейчас я действовал точно так же. Необдуманно. Нет! Вру! Я размышлял об этом очень давно, представляя в своей голове разнообразные картинки.

Вот сейчас я делаю шаг ей навстречу, ощущая ее волнение даже на таком расстоянии. Затем еще ближе, чувствуя аромат ее тела. Немного необычный, если честно. Вика пахла моим шампунем и гелем для душа, однако запах спелой клубники все равно просачивался сквозь мужские средства гигиены. Родной запах этой малышки ничем не отбить, но я и не хотел этого. Я желал чувствовать ее естественный аромат, видеть естественный взгляд и взмах темных ресниц. Одна ресничка упала на ее милое лицо, которую я поспешил стряхнуть, только после этого не убрал руку, как должен был, а продолжил гладить ее нежную кожу, стряхивая периодически невидимые пылинки. Ласкал слегка выпирающие скулы, проводил пальцами по лицу все ниже и ниже, а большим коснулся все еще потрескавшейся кожи на губах. Такой нежной, но все же изнуренной. Не волнуйся, мы быстро от этого избавимся.

Я почувствовал, как ее дыхание участилось, а небольшая грудь вздымалась чуть быстрее, чем раньше. Наверное, если бы не наш непрекращаемый зрительный контакт, она бы закрыла глаза от наслаждения. Я бы довольствовался одним лишь покладистым видом свысока, улыбался бы в ответ, зная, что она вряд ли это заметит. Но все пойдет по другому сценарию, хотя бы потому что закрывать глаза она не собиралась, а стоять и просто смотреть на нее я больше не в силах.

Я нежно прижал свою малышку свободной рукой за талию, практически не оставляя между нами свободного пространства. Оно нам не было нужно. Зачем? Мы не в школе, чтобы соблюдать границы дозволенного. Здесь, в моей квартире, эти правила не действовали. По крайней мере, мы оба это понимали. Вика сразу же сообразила, к чему я клоню, опустив свои маленькие пальчики мне на плечи. Она и раньше трогала меня за плечи, касалась шеи и грудной клетки, но сейчас будто прикасалась к моему телу впервые, медленно проводя ладонью то по обнаженным футболкой рукам, то по груди, то по шее. Каждая моя мышца непроизвольно напрягалась в том месте, где касались ее пальцы, будто передо мной впервые стояла представительница прекрасного пола. Блядь! Больше не могу! На хуй эти прелюдия!

— Вика, — шепнул я. — Давай притворимся, что я не твой учитель, а ты не моя ученица, — предложил я после ее красноречивого вопроса. Я больше не в силах смотреть на нее, находиться рядом и не прижимать к себе, не в силах смотреть на смеющиеся глаза и нежную улыбку, не притронувшись к ней своими пальцами. Не в силах держаться на таком крошечном расстоянии и не поцеловать эти сладкие губки, от контакта с которыми у меня сносило крышу.

Небольшим рывком, не резким, но и не слишком медленным, я прикоснулся к ее красивым пухлым губам, прижимая за талию еще сильнее, будто боялся, что она может вырваться. Но этого не происходило. Она не хотела уходить от меня, как и я от нее, отвечая на мой поцелуй с той нежностью, на которую всегда была способна, подавляя мою звериную сущность. Поцелуй получился не слишком нежным, но и не таким страстным, как в клубе или в школьном коридоре. Мы поддерживали этакую золотую середину. Но я и не хотел давить на нее. Мне хватало нежных движений языком по ее потрескавшимся губам, которые я давно мечтал увлажнить, хватало ее прикосновений к моим плечам, к которым она прижималась все сильнее. Мне хватало ее одной, чтобы утолить голод. Нет, не физический. Душевный.

Голод по любимой женщине, понимая, что она никогда от тебя не уйдет по своей воле…

Мне просто снесло башку. Я чувствовал себя не взрослым здравомыслящим мужчиной, а мальчишкой, впервые познавший чувственный поцелуй с девушкой. Я не желал останавливаться, даже когда у меня заканчивался воздух в легких, не хотел отпускать ее из своих объятий, несмотря на необходимость.

Не хотел отпускать родную душу.

Я всегда думал, что по-настоящему полюбить можно лишь единожды. Этого мнения я придерживался даже после смерти Таси, приняв законы жизни как данное. Но после встречи с ней, с Викой, реальность перевернулась с ног на голову. И я полюбил ее, несмотря на предрассудки и предупреждения друзей. Порой мне кажется, что жизни до нее не существовало: я не ходил в детский сад, не гулял на выпускном, трахая одноклассницу в кустах, не оканчивал университет с красным дипломом, не женился, не заводил детей. Не терял любимую женщину. Не переживал большую черную полосу, растянувшуюся на несколько лет. Ощущение, что именно сейчас она закончилась. Одним пронзительным взглядом малахитовых глаз она вычеркнула всю память о моей жене, подарившей мне дочку, стерла боль, которая преследовала меня днями и ночами.

Однажды она заставила себя ненавидеть, но не приложила никаких усилий, чтобы я полюбил ее…

Мы долго наслаждались губами друг друга, не в силах оторваться хотя бы на секунду, лишь потребность в кислороде заставила меня остановиться и перевести дыхание, глядя в безумные глаза моей девочки. Отстранившись, мне показалось, что Вика издала недовольный стон. Хотя нет, не показалось, судя по разочарованному выражению лица. Ничего, малышка, скоро мы продолжим начатое.

— Скучала, — шепнула она, притягиваясь ко мне, будто пыталась слиться с моим телом. — Сильно скучала, — продолжила, коснувшись крохотной ладонью по моей щеке. Наверное, немного неприятно касаться щетины, хотя она не прекратила свои действия, улыбаясь мне радостной улыбкой.