– Да, вполне себе здравый пример, правда ведь? – усмехнулся я и поцеловал её, она ответила мне с охотой и нежностью, следующие полчаса мой самовозведённый «рай» расцветал «садами Элизиума»

Покинув постель и принявшись за традиционные утренние процедуры, я практически полностью отделался от последствий недавнего вмешательства Кристенсона. Я даже убедил себя, что принятое мною решение – остаться здесь, в своём сне, было единственно-верным, ведь иллюзия счастья вновь обрела свою яркость, затмив и изгнав прочь тени «уродливой реальности»

Весь последующий день проходил так, как и все предыдущие – я его не помнил. Разумеется, я понимал логическую последовательность действия человека, подчинённого рутинному циклу жизни. Я понимал, что завершив свой завтрак, мне надлежало отправляться к пункту остановки корпоративного транспорта и я, очевидно, в компании таких же представителей становящегося среднего класса – отправлялся на работу. Но вот ничего этого моё подсознание уже не прорисовывало, наделяя меня лишь пониманием сюжета происходящего. Я делал шаг за порог и начинал двигаться туда, где находилась остановка автобуса, затем, в какой-то момент всё исчезало на долю секунды, чтобы я, осознавая факт прошедшего дня, вновь приближался к парадной двери.

Улыбка и объятие Инны, иногда – голоса детей, которые всё более эпизодически появлялись на моих глазах. С этими детьми не было никаких проблем. Появившись, они отыгрывали свою роль, в рамках общего контекста, и исчезали, якобы скрывшись в своих комнатах. Безусловно, какой-нибудь последователь идей Фрейда обнаружил бы здесь скрытое стремление запрятать проблему в «дальний угол», в моём же случае – моё подсознание ловко прятало все те аспекты «родительства», которые меня так пугали.

Вечерами, которые напоминали пребывание на сценической площадке, заставленной бутафорской мебелью, я пытался найти себе место, когда всё складывалось так, что внимание Инны мне не давалось. Мы никогда не ругались, и это уже само по себе могло вызвать подозрение, не знай я о природе моего существования в иллюзии. Однако, я не переставал испытывать тревогу всякий раз, когда по воле чьего-то сценария, я отказывался верить, что на то была воля моего подсознания, Инна исчезала. Моя жена, иллюзорные дети, все звуки имитирующие жизнь, исчезали, наполняя пространство тишиной. В один из таких эпизодов я постарался занять себя тем, что было доступно мне в моём одиночестве. Подойдя к книжной полке в гостиной, я обнаружил, что ни одно из моих движений, не провоцировало звука, как если бы я наблюдал за самим собой сквозь экран телевизора в «немом» режиме. С полки я наугад взял одну из книг, ориентируясь на название на переплёте. Ещё раньше я обнаружил, что объекты здесь, все как один, отражали мои воспоминания, из самых разных периодов моей жизни. Были книги, которые стояли на полке в моей комнате, ещё в те давние годы, когда я подростком жил с родителями. То здесь, то там я натыкался на предметы быта, облик которых не вписывался в интерьер своей «винтажностью», и приглядевшись, я понимал, что неким, непостижимым образом эти предметы были заброшены сюда моим подсознанием. Наверно глупо было пытаться искать разумный ответ – почему это так, но я не мог отделаться от этих вопросов и сомнений.

Книги, все как одна, снятые со своего насиженного места на книжной полке, внутри не имели текста, лишь пустые, белые страницы, как и моя жизнь – это было подделкой. Но я всякий раз находил в себе силы убеждаться, что каждый такой обман служил своего рода украшательством, дабы иллюзия моя обрастала этой незримой вуалью аутентичности. Я не мог себя обманывать лишь в том, что мне всё же хотелось заглянуть под эту вуаль, чтобы узнать, что таилось там, по другую сторону этого «рая»

– Олег! – голос Инны донёсся до меня, вырывая из задумчивости, сопряжённой с сонливостью, оба этих «коварных духа» витали в воздухе надо мной – Олег, кажется к тебе пришли.

Эта реплика, когда смысл её окончательно оформился в мысль, заставила меня молниеносно забыть о умиротворяющем уюте.

«– Кто бы это мог быть?» – подумал я, вставая с дивана, настороженно вслушиваясь, словно дикий зверь, уловивший признаки охотника.

Инна появилась на пороге гостиной – словно из неоткуда, она смотрела на меня и улыбалась своей очаровательной, отчасти таинственной улыбкой. Её взгляд коснулся моего сердца, в тот же момент, заставив встрепенуться этот, не знающий покоя, «мотор»

– Это господин Перельман, с твоей работы. – пояснила Инна, произнося каждое слово столь выразительно, как если бы появления совершенно незнакомого мне человека, представившегося фамилией известного во всём мире математика, означало для неё прибытие «долгожданного мессии» – Господин Перельман говорит, что вам есть что обсудить, и вопрос не терпит отлагательств!

Инна явно собиралась что-то добавить к своей тираде, пропетой в столь торжественной форме, но за её спиной, словно рождаясь из пустоты не прорисованного коридора, появился тролль. Это был тот самый монстр из-под моста, я не смог бы спутать его ни с чем иным, его облик, «чудовищность» которого отражалась в отсутствии всякой персонификации, словно материализовался из пустоты, наполняя собой моё сознание, заставляя всю остальную иллюзию дистанцироваться.

Я встал со своего места, это моё движение само по себе было наполнено нервозностью, однако Инна уже не видела этого, её образ застыл, как это уже было ранее, при визите Кристенсона.

– Что тебе нужно? – спросил я у тролля, тот смотрел на меня, и с каждым мгновением, под этим взглядом, сердце моё наполнялось холодным страхом.

– А ты не рад меня видеть, Олег. – ответил тролль, голос его звучал всё тем-же, лишённым выразительных черт, тоном – Ты, очевидно, позволил себе слишком глубоко увязнуть в этой иллюзии.

Тролль развёл руки и осмотрелся, словно пробуя пространство на ощупь.

– Здесь совсем неплохо, не так ли? И та, кого тебе так не хватало, тоже здесь. – тролль обернулся и посмотрел на образ Инны, лишённый движения, он словно слился с пространством. Он и был единым целым со всем этим иллюзорным миром.

– То, что сказал Кристенсон, это правда? – я сам не понимал, зачем я спрашивал, ответ был очевиден мне как никогда – Я вижу всё это по твоему наваждению, это игра моего подсознания, верно?