У меня было очень полезное заклинание, которое определяло количество денег у посетителя. Торговаться и устанавливать цену у меня получалось не очень хорошо, да и как эту цену определить? Вроде делаешь одно и то же, но с крестьянина больше серебряного не выжмешь, а с купца можно и золото потребовать, никуда он не денется, другого некроманта в городе нет. Вот это заклинание говорило мне, что у купеческого сына в кармане мешочек с сотней золотых. Раз он принес сотню, значит, собирался мне их заплатить? Ну, может не все, может с запасом взял. Попрошу-ка я у него восемьдесят. Безумная сумма, конечно, но видно его припекло, если к некроманту пришел.

– Конечно, я могу вам помочь, уважаемый. Дело это непростое, но за восемьдесят золотых вы своего папашу увидите и услышите, как живого.

– Как восемьдесят? – купца чуть не перекосило. – Вы Сеньке Гнилому за пять серебряных его умершую женку вызывали!

Ну вот, опять я не угадал с ценой.

– Так и ваш отец не простой человек, не Сенька Гнилой, и уж тем более не женка его. Его и привести в этот мир не просто будет, а обратно отправить еще сложнее. Не меньше пятидесяти золотых, – упорствовал я.

– Двадцать, больше не дам. Мне проще до Гничева доехать, там тоже некромант есть.

– Двадцать пять, и вам не придется ехать до Гничева и узнавать, сколько тот некромант с вас возьмет.

На этом и договорились. Неплохо получилось. Я бы и за пару золотых сделал вызов, считай – больше двадцати золотых с неба на меня упало.

Для вызова отца купец принес расческу, в которой застряли его седые волосы. Мы спустились в подвал, к кругу призыва, вызов прошел легко и просто.

Призрак оказался высоким стариком с длинными руками, с очень крупными кистями, и покатыми плечами.

– Папаня, все же помер ты? Как же так? – кинулся к призраку любящий сын.

– Деревни объезжал, договоры на следующий урожай заключал, – голос у призрака был слегка дребезжащий. – В Кнетьково у меня вдовушка есть, сочная такая, задница – как колесо от телеги, такая же большая и круглая. К ней и заехал. В баньке попарился, потом к ней в постель лег. Как пялить ее начал, сердце и не выдержало. Вдова перепугалась, кошель мой припрятала, а тело в саду зарыла. Ты на нее не серчай, пусть так и будет, сладкая она была, не жаль мне для нее кошеля.

Дальше между родственниками пошел разговор о каких-то поставках какому-то Свербиле, мне эта тема была не интересна, так что я почти не слушал. Когда сын узнал все, что хотел, отец ему еще наставлений дал, а потом они попрощались, и я отпустил призрака. И молодой купец попрощался и ушел довольным.

***

Я приготовил себе чай и сидел за столом, задумчиво передвигая пальцами золотые монетки, заработанные только что. Двадцать пять золотых были для меня немаленькой суммой и позволяли долго не волноваться о деньгах. В пересчете на серебро – 375 рублей. А в копейках так и вовсе получился бы мешок денежек. С другой стороны, не такая уж большая сумма. Молодую ведьмочку с такими деньгами содержать не получится. А простушки некромантов боятся. За деньги они, конечно, согреют постель, только радости от этого мало.

В очередной раз я задумался о несправедливости мира. Я, такой редкий специалист, сижу без денег, а какой-то простец носит в кошеле сотню монет. С молодым купцом понятно, он от отца деньги наследовал. А отец как свои деньги получил? Выглядит он простовато. Но даже если в наследство от своего отца получил – за всю жизнь он их не потерял, а приумножил. Интересно, как? И тут, после очередного глотка чая, меня осенило: а почему бы мне просто не спросить? Вызвать призрак купца опять, расческа с его волосами осталась у меня, и спросить!

Идея мне понравилась. С живым человеком я бы может не смог договориться, а призрак – куда он от меня денется? Допив чай, я бодро потопал обратно в подвал. Вызывать призрака отца купца.

***

Призрак призвался легко. Он завис внутри круга, разглядывая меня. Я внимательно разглядывал его. Роста он был высокого, имел длинные сильные руки с жилистыми запястьями, сутулился, как будто тяжелые руки тянули плечи вниз. В молодости, наверное, был очень сильным. Не как дровосек или грузчик, которые нарабатывают свои мышцы годами однообразного труда, а просто по своей природе. Лицо у старика было простое. Бороду он брил, оставив маленький клинышек на подбородке и короткие усы. Лысую голову прикрывала кепка. Нос был небольшой, то ли курносый, то ли переломанный. Впечатление простоты нарушали только глубоко утопленные в глазницы хитрые живые глаза.

– Можешь называть меня магистр Нико, – нарушил я молчание.

– Можешь называть меня «господин призрак», – откликнулся призрак.

Давно я такого наглого не встречал. Надо сразу поставить его на место, решил я и прижал его страданием. Привидение завыло. Я отпустил.

– Не забывайся, мертвый, – продолжил я. – Я могу просто заставить тебя страдать и уйти до утра, оставив тебя в круге. Тебе это не понравится.

– Я понял, господин, – пробурчал старик. – Лен меня зовут.

– Лен, расскажи, как ты разбогател. Только правду, иначе накажу.