— Происходило, — буркнула я. — Ты можешь не сомневаться.

Потому что я чувствовала всё это во время ритуала, когда кровь Маэля и Фраганы соединилась в той чаше. Потому что я человек, и знаю, каково это, когда любят. Хотя откуда я это знаю? И могу ли сказать точно, любила ли мужа? Странно, не помню остроты этих чувств, которые чаще всего бывают в самом начале отношений. Всё стёрлось, размазалось тонким слоем по времени, проведённом без него.

— Я не буду допытываться сейчас, куда оно вдруг вмиг делось. И куда пропала та Фрагана, которую я считал частью себя. Сейчас это уже не важно.

— Зачем тогда ты вновь появился в моей жизни? — я смотрела на Маэля и не верила, что у демона может отражаться столько эмоций на лице. Обида, боль, сожаление. Он хмурил брови и коротко поджимал губы, словно удерживал более резкие слова.

— Потому что мне показалось, что что-то можно возродить. Вдруг?

— Зачем? Из какой-такой выгоды, Маэль? — я даже чуть приподнялась, уперевшись ладонями в подлокотники. — Я не верю, что из остатков былых чувств ты понадеялся собрать что-то стоящее.

— Ты сама-то себе веришь? Вот сейчас смотришь на меня так гневно и веришь? После того, как я видел то же, что видела ты во время ритуала? Ты всё помнишь. И я, к сожалению, тоже.

Он наклонился и накрыл ладонями мои руки. Какие они большие и горячие. Он же Белый демон. Ему положено быть холодным? Или нет? Почему его тепло каждый раз так поражает меня, словно раньше я трогала только лягушек или змей? А сейчас чувствовала себя натянутой струной, готовой сорваться в панику от его близости.

— Я не хотела бы помнить… — проговорила тихо. И это было совершенной правдой.

Я хотела бы забыть всё, что пила день за днём из памяти крови Фраганы. Потому что это было так остро, что ранило даже меня.

Маэль вдавил мои руки в подлокотники и качнувшись вниз, вдруг прижался губами к моим губам. Я дёрнулась, пытаясь освободиться, но не смогла. Но я же наделена сейчас силой Фраганы! Я должна суметь, как тогда — отпихнула Альбина. А он подревнее и посильнее Маэля будет, между прочим!

Но сейчас я вновь чувствовала себя слабой человечкой, которая не может двинуться, подчиняясь демонической воле. Пыталась сомкнуть губы, но шан-Кагаван хитро обходил все мои попытки увильнуть от поцелуя. Укусил меня за губу легонько, заставив коротко вдохнуть от неожиданности, и тут же прильнул вновь, размыкая их языком. Он протиснул колено между моих бёдер, упираясь в сидение кресла. Поймал мой затылок ладонью, не оставляя никаких шансов спастись. Потому что целовался он головокружительно хорошо. Так уверенно и в то же время без жестокости обозлённого бывшего, который хочет лишь уязвить. Невероятно чувственно, но с ощутимым холодком и расчётом того, в чьём сердце всё же есть лёд обиды. Он хотел проучить меня, и урок выходил весьма странным. Потому что мы, кажется, в один и тот же миг поняли, что теряем контроль.

Что поцелуй перестаёт быть спонтанным порывом и перерастает в танковое упорство перевести его в другие плоскости. Я злилась от осознания этого, потому словно бы нарочно напирала в ответ, сминала его губы и пыталась выдворить из своего рта, кажется, распаляя только сильнее. Маэль уже обеими руками обхватил моё лицо и вжал меня спиной в кресло. А я по-прежнему впивалась пальцами в обитые чем-то мягким подлокотники и едва держалась от того, чтобы не коснуться его. Обвить руками шею, обрушить на себя. Наверное, со стороны мы смотрелись странно.

— Зачем ты это делаешь? — словно курильщик со стажем, прохрипела я, всё же отвернувшись.

Закрыла глаза, когда горячие губы Маэля ткнулись в скулу, не найдя моих. Прошлись по ней вверх до уголка глаза, коснулись ресниц — и вернулись.

— Это прозвучит странно, — он, кажется, улыбнулся. — Но я не знаю.

— Надо пить меньше вина, — я отчаянно вжалась виском в круто выгнутый подголовник. — Может, тогда будешь оставаться в разуме?

— Тогда позволь спросить, когда и где ты успела опорожнить полбутылки?

— Грубиян.

Он очертил ладонями мою шею сверху вниз.

— Чем ругаться, может, продолжим?

И меня будто холодной волной окатило. Ну, конечно! Как я могла забыть страсть шан-Кагавана к провокациям совершенно разнообразного рода? Танец, появление в храме. Его демонстративное внимание ко мне. Вернее, к Фрагане. Его упорство в преследовании её, в стремлении стать женихом. Он отыграться хочет. Уязвить, унизить, заставить испытать всё то, что когда-то испытал он. А что может быть хуже для помолвленной невесты, чем миг, когда её застанут с другим? Сейчас, когда на сам Выбор Мэль повлиять не смог. Остаётся только подставить и опорочить. Разрушить то, что сложилось против его воли.