– Чего тебе, урод?

– Где я нахожусь?

– Черемушки, – гаркнула Аня, хлопнув дверью перед его носом.

Костик вышел во двор. Мороз сковывал лицо и руки. Он сел на лавочку, закурил. Хотел прилечь и умереть, но заметил на краю лавки маленький шерстяной комок. Взял в руки. Это был замерзший полуторамесячный котенок. Почти мертвый. Белый с черными пятнами. Костик растер его тельце, надышал ему в нос горячим воздухом с перегаром. Затолкал за футболку, к голому телу, утянул куртку и отправился искать остановку автобуса. Пока доехал до метро Новые Черемушки, пустили первые поезда. Долго трясся в вагоне, засыпая и просыпаясь, несколько раз проезжая мимо Китай- города, где нужно было пересаживаться, возвращался снова. На финишной прямой почувствовал, как возле сердца что-то зашевелилось. Вытащил оттаявшего котенка, расцеловал его в нос. В общагу прибыл к подъему. Зашел измученный, достал кота.

– Это Варфоломей. Он будет жить у нас. Ему – молока, мне – рассолу.

Антон уложил Костика в постель, Славочка пошел в коридор к холодильнику, взял банку из под соленых огурцов и соседское молоко.

– Этому уже ничего не надо, – сказал Антон, махнув на кровать, – он спит.

Славочка долго искал, во что бы налить молоко, Антон подцепил последний кусок ставриды из консервной банки, и кивком головы дал понять, что сейчас помоет и принесет обратно.

Варфоломей пил, захлебываясь и чихая. Он был грязный, тощий, с черными подтеками из носа и глаз.

– Все равно его выкинут, кто-нибудь да настучит, – сказал Антон.

– Нужно найти лоток и газеты, – Славочка смотрел на тельце, надувающееся от молока, как рыба-еж.

К вечеру Костик протрезвел, искупал кота под краном в туалете, намыливая глаза и нос, завернул в свое полотенце. Варфоломей урчал с подвыванием, норовя ткнуться головой в подбородок Костика. Славочка купил ему мороженную кильку, Антон раздобыл лоток. Варфоломей сразу продемонстрировал железную дисциплину, пописав в лоток, съев свареную рыбу и улегшись спать в чехол из-под Костиковой виолончели.

– Умный парень, – усмехнулся Антон, – может, и продержится.

Ночью Варфоломей подошел к костиковой кровати и деликатно мяукнул. Костик загреб его рукой с пола и сунул себе подмышку. Так они и проспали три оставшихся года.

Кот оказался крайне музыкальным. Когда Антон мусолил на скрипке одну и ту же фразу, повторяя ее из раза в раз, Варфоломей, спящий на костиковой постели, отводил назад ухо и издавал низкий матерный звук «МАВООО» с ударением на последний слог. Костика он слушал благоговейно, с широко раскрытыми глазами, сидя на полу, и поворотом головы следил за смычком виолончели вправо и влево. Славочкины трели начинал вкушать с кровати, а потом бросался к его ногам и истово терся, оставляя на брюках клоки белой шерсти. Вскоре слава Варфоломея, как музыкального критика, облетела всю общагу, и кота начали носить на прослушивание желающим. Такса была установлена жесткая – килограмм мороженой кильки. В результате такого бизнеса, стремительно вырос и набрал вес не только Варфоломей, но и Костик. Всякий раз, возвращаясь после ночных приключений, он съедал вареную кильку из маленькой кастрюльки в холодильнике, за что получал от Славочки или Антона крепкий подзатыльник, потому что кот оставался без завтрака. Варфоломей уже свободно фланировал по коридорам общаги, был обласкан, а его фирменное МАВООО стало нарицательным.

– Ну как Игорь сыграл на отчетнике?

– Да ужас! Сплошное МАВООО.

Глава

12

Дарья Петровна вернулась в Н-ск в воскресенье, и с вокзала заехала к сестре мужа. Однако выяснилось, что Катюша к тете даже не переезжала, осталась с отцом в родной квартире. Дарья Петровна, медля, открыла ключом замок своей двери, и встала на пороге. Из кухни пахло грибным супом и гренками, пол был перекрашен свежей краской, на стенах – новые обои с пальмовыми листьями. Из кухни торпедой, заливаясь и виляя хвостом, вылетела болонка, вышли недоуменные Катюша и муж. Дарья Петровна не давала телеграммы, а домашнего телефона у них не было.

– Мама? Все в порядке? – Катюша с Юрием, казалось, были разочарованы, – как Славочка? Что с ним?

– Да все хорошо, я просто соскучилась по всем вам…

Они обнялись, Дарья Петровна отметила, что от мужа не пахнет перегаром, он выглядит упитанным и посвежевшим. Сели обедать, Катюша восхищалась маминым изумрудным платьем, не замолкая, рассказывала, как они с папой делали ремонт, как папа устроился слесарем в ЖСК, как они купили почти новый диван у соседей, как она выходит отличницей в полугодии, как Сеня, болонка, перенесла отит, как папу приглашают на частные вызовы и платят вдвое больше, чем на работе. Дарья Петровна не ожидала такого всплеска жизни и позитива в ее отсутствие. Растерялась, ела Катюшин суп, отмечая, что он гораздо вкуснее того, чем питались они в Москве. Потом переоделась в домашнее, села на новый диван, затосковала.

– Катюш, а может, махнем к Славочке на весенние каникулы?

– К Славочке? А можно? – Катюша по-детски запрыгала, подбросила вверх плюшевого зайца, поцеловала отца и бросилась обнимать Дарью Петровну.

– Так, и я бы к сыну съездил, – неуверенно ввернул муж.

– Точно, поехали все вместе!– Катюша разрумянилась от радости и возбуждения.

– Да Юр, ну где мы там вместе жить-то будем? Да и с работой у тебя все наладилось, оставайся, успеем еще вместе-то.

Муж махнул рукой, и пошел на кухню обвисшей походкой: приехала, твою мать…

За неделю до Нового года Славочка встретил недалеко от Гнесинки Филизуга. Они не виделись почти месяц, и Славочка нашел Филиппа Андреевича веселым, но похудевшим. К своему удивлению, он вообще забыл о существовании учителя, настолько всецело захватило его бытие в общаге и студенческая жизнь в целом.

Конец ознакомительного фрагмента.