— Не в первый раз за сегодня. Билет туда и обратно, Анжело. Насчет оплаты не волнуйтесь: за счет Семьи, — и он коротко хохотнул. Саймон с недоумением слушал, а потом до него дошло.

— Ты сам шагал?!

Отец расправил плечи и надул щеки.

— Ну дык, чай, не лыком шит, — выражение было почерпнуто из все той же классической русской литературы, и юный лоцман против воли рассмеялся. Потом встал и предложил:

— Может, я тогда?

Возникла заминка. Оосава переводил взгляд с одного Фишера на другого. Старший махнул рукой.

— Отдыхай, отдыхай. Я же сказал — отпуск. Вот и пользуйся.

Саймон воспользовался. Что любопытно, до этого момента он никогда не видел отца за работой. Даже в детстве. Поэтому, удобно устроившись в свободном ложементе пилотской кабины, юный лоцман принялся наблюдать.

В загоне Соломон вел себя строго по наставлениям преподавателей Академии: раскинул руки, прикрыл глаза, расслабленно повис над постаментом. Сразу вспомнились часы практических занятий, демонстраций, тридео– лекций, отсмотренных по учебе и по собственной инициативе. Поза отца выглядела настолько типовой, что Саймон непроизвольно обернулся, ожидая увидеть сокурсников, внимающих указаниям тьютора.

Затем почувствовалась ожидаемая чесотка. Младший из Фишеров прикинул, куда целится старший: ага, отец решил пойти по длинному маршруту, в большее количество переходов. Ну, с другой стороны, оно даже безопаснее. Не всем же носиться по зведной тропе — некоторым и шагом неплохо.

Узор созвездий на проекционной сфере моргнул и сменился. Соломон довольно крякнул и открыл глаза.

— Ну, как я, еще ничего для старика?

Воздержавшись от возведения очей горе, молодой лоцман сдержанно похвалил:

— Ты же Фишер. Было бы странно…

Йорген, оказавшийся еще и пилотом, внезапно обернулся.

— Господин Фишер, позвольте сказать. Это большая честь. Сам глава Семьи… Только не сдавайте меня господину Оосаве: мне вообще-то запрещено разговаривать с посторонними, когда я при исполнении.

Улыбка подняла уголки его рта, что смотрелось на доселе строгом и практически бесстрастном лице предельно чуждо. Но неожиданно обаятельно. Саймон кивнул, развернулся к отцу и повел руками в сторону телохранителя: мол, ну вот тебе и подтверждение. Тот снова цокнул языком и предупредил:

— Следующий переход через пять.

Наконец появилось время немного расслабиться. Юный лоцман валялся в ложементе, рассеянно наблюдал за работой отца и Йоргена, думал о своем. Точнее, о чужом: о веснушках Магды. И об улыбке — конечно, не пилотской.

«Вот же странное дело, — вертелась у него в голове навязчивая мысль: — Считается, что для того, чтобы стать лучшими друзьями, двум сильным мужчинам обязательно надо как следует подраться. Интересно, а если один из драчунов внезапно симпатичная девушка, это тоже работает? А если после драки ты допрашивал ее, стоя по другую сторону тюремной решетки? Как тогда?»

Наконец, катер оказался на орбите самой главной планеты Объединенных Систем — голубовато-бело-серого шарика под названием Земля. Саймон поймал себя на ощущении, что успел соскучиться по колыбели человечества. Он редко испытывал религиозные чувства, но в этот момент вдруг захотел вознести хвалу святому Циолковскому — за то, что все космические корабли когда-нибудь возвращаются домой.

Оосава, о чем-то полемизировавший с Мягковым, привстал в кресле, когда Фишеры вернулись в кают-компанию.

— Вижу, мы добрались. Ну что ж, благодарю за сотрудничество, господа лоцманы. Я мог наговорить резкостей — прошу за это простить, работа нервная… Саймон, подумайте над моим предложением, — он покачал указательным пальцем. Соломон кивнул вместо сына и ответил:

— Мы подумаем, — и, обращаясь уже к Саймону: — Давай на площадку у главного фасада, к фонтану. Там тебя уже ожидают.

Молодой лоцман поморщился. Ох уж эти Семейные заморочки… Он представил многочисленную родню, всех этих братьев, сестер, кузин, кузенов, дядь, теть и прочую шушеру. Хорошо хоть мать встречать, скорее всего, не выйдет — она на последнем месяце, ей волноваться нельзя. А так бы еще и слезами полили. Фальшивыми, конечно, но… Бр-р-р. Что поделать, придется терпеть. Саймон собрался с духом и шагнул.

Реальность оказалась хуже ожиданий. Гораздо, гораздо хуже.

На широких, плоских ступенях толпилась чертова уйма народу — и все они, как один, были репортерами. Единственный свободный пятачок, куда с легким, едва слышным хлопком материализовался Фишер-младший, окружало кольцо охраны с носимыми силовыми щитами. Впрочем, какой-то вертлявый тип с хорячьими глазками умудрился нырнуть между фигурами в серых костюмах и, сопровождаемый репортажным миниботом, подскочил к Саймону.

— Скажите, вы ощущаете себя героем?