— Ну, трахать, это пожалуйста, — оживился Шведов. — И проблемы решать — тоже. Но… У меня же была Светка. И что?

— Про Светку даже не вспоминай. Тебе пи***ц как не повезло, ты нарвался на с*ку, а от этого никто не застрахован. К тому же, когда это было! Сто лет назад. Сейчас ты гораздо опытнее и разбираешься, ху из ху.

— Да вот, видимо, не очень, — вздохнул Шведов. — Так и не научился я в женщинах разбираться… Светку считал ангелом, а она была прожженной стервой. И наоборот. Ангела не разглядел…

— Это хреново.

— Слушай, еще вопрос. Я поручил своему безопаснику пробить информацию о семье Никитских. Но этот олень ни х** не сделал. Сможешь помочь, Егор?

— Предварительно надо вникнуть.

— Вот, смотри, что мой тунеядец нарыл, — Шведов шлепнул на стол тонкий файл. — Фигня какая-то. Не верю. Ты же недавно расследовал крупную подставу в вашем холдинге?

— Да, было дело.

— Справился?

— Угу. — Егор полистал файл. — Хорошо, напрягу людишек, пусть поработают.

— Спасибо. Дай пять!

— Не благодари заранее.

…Макс ехал в свой офис, смотрел на капли дождя на лобовом стекле автомобиля и размышлял о том, что, наверное, все зря. Чего уж теперь суетиться… Он ужасно оскорбил Еву, унизил ее…

В принципе, он вел себя по-хамски с самого начала их странных отношений. Только тем и занимался, урод, что обижал бедняжку!

Проклятые деньги, из-за них все испорчено. Ведь все могло бы сложиться иначе — нормально, по-человечески…

Макс вспомнил их первую встречу: они с Евой поругались на улице, она сделала ему замечание. После этой стычки вполне можно было бы помириться. Он извинился бы перед хорошенькой куколкой, которая сразу произвела на него впечатление, зацепила чем-то, взволновала. Он попросил бы прощения и назначил свидание.

Вполне себе романтическое знакомство! Как в фильмах!

Но тут возникла долговая расписка…

Осень началась с солнечных деньков, но затем погода опять испортилась.

С утра моросило. Ева крутилась перед зеркалом, собираясь отправиться на работу. Сегодня выбрала синюю юбку-карандаш и шелковую черную блузку с пышными бантом. Эффектные и жутко дорогие брендовые вещи, купленные в Париже, в Galeries Lafayette. Но… три года назад. Мишель презрительно сморщила бы носик — да как ты можешь носить вещи из старых коллекций! Когда-то Ева и сама не надела бы платье предыдущего сезона. А сейчас это все кажется сущей ерундой.

Каждый раз, когда Ева надевала очередной наряд, думала — а как бы сейчас посмотрел на нее Шведов? Натягивая чулки или колготки, тоже вспоминала о нем.

И сразу обдавало жаром… Не только из-за злости или обиды.

Они не виделись почти две недели, пора бы выкинуть Макса из головы. Но все никак не получается…

*****

В своем кабинете Ева обнаружила Ярослава Дмитриевича и тихонько вздохнула. Владелец галереи относился к тому типу руководителей, которые не умеют делегировать полномочия. Он был слишком энергичен.

Когда Ева устраивалась на работу, Ярослав клялся, что всецело доверяет ее опыту и не будет вмешиваться в дела. А что получилось? Хозяин тусовался в галерее чуть ли не ежедневно, хотя мог бы заниматься другим бизнесом, у него хватало забот. Нет же, он приезжал к Еве, давал ценные указания, лез с советами.

Но выбора не оставалось. Ева прекрасно понимала, что с образованием искусствоведа высокооплачиваемой работы ей не найти, поэтому надо ценить то, что имеет.

Владелец галереи оккупировал Евино рабочее место. Кто-то из сотрудниц уже заботливо поставил перед Ярославом чашку кофе, но босс к ней не притронулся. Ах, ну да, мы же растворимый кофе не пьем!

Мужчина возился с запонкой.

— Помогите, а? Что-то я никак, — попросил он, протягивая руку через стол.

Ева застегнула запонку, скользнула взглядом по импозантному пиджаку Ярослава. В расстегнутом воротнике рубашки красовался шейный платок из бордового шелка, аксессуар был завязан с элегантной небрежностью.

— Спасибо, — поблагодарил шеф. — Ева Константиновна, мне звонил Павел Николаевич.

— О, нет! — выдохнула девушка.

— Да, именно. Господин Богданов признался, что в тот раз был излишне эмоционален и даже резок.

— Надо же…

— Вот. А теперь он хочет принести вам свои извинения.

— Опомнился! Полмесяца прошло… нет, даже больше! Спасибо, не надо мне его извинений. Обойдусь как-нибудь.

Воспоминание о сцене в кофейне неприятно кольнуло: Богданов к ней приставал, она даже вновь ощутила прикосновение его влажной пухлой руки, а потом — тепло прижатого к ее ноге бедра. Ева подумала о вечно мокрых губах Богданова, и ее передернуло.

Фу!

Но потом в кофейню влетел Шведов, обматерил Павла и прогнал его. Послал на три буквы, обозвал губастым оленем и жирдяем. М-да… Манеры Шведова далеки от совершенства, однако это действует. Богданова тогда как ветром сдуло…