И отправился со мной на руках — словно я и не вешу ничего — через всю комнату.

— Отдохни, — сказал мне, уложив в свою кровать. Накрыл одеялом, затем прижал к постели, потому что я попыталась встать. — Лежи! Тебе здесь ничего не угрожает.

— Но…

— Ты многое для меня сделала, Светлая! Больше, чем кто-либо другой. В моем доме ты будешь в полной безопасности, даю тебе свое слово. Поговорим обо всем завтра.

Рядом со мной оказался еще и Маркус. Коснулся, положив на мою руку свою ладонь.

— Спи, — сказал мне, улыбаясь. — Спи, мама! — Или же мне это послышалось?..

Но глаза закрывались, не было никаких сил ни бороться, ни выяснять… И я сдалась, решив, что расспрошу Маркуса обо всем чуть позже. Узнаю, как он отнесся к сказанному. Решил ли просто мне подыграть или же…

Позже, сказала себе. Сперва я полежу совсем немного, затем поднимусь и закончу с Льером — выполню свою часть сделки до конца! — после чего спрошу, как продвигаются поиски детей.

Потом мы с Маркусом уйдем.

Правда, путь по городу в моем состоянии и прятки с патрулями сейчас казались мне довольно проблематичными, но я решила, что как-нибудь…

Как-нибудь разберусь.

Но, когда я снова открыла глаза, оказалось, что уже наступило утро, а сквозь небольшое окно в жилище Льера вливался солнечный свет. Выходило, я проспала всю ночь в чужом доме и чужой кровати, и мой резерв почти полностью восстановился. Да и чувствовала я себя намного лучше, чем вчера.

Почти живой, только вот все еще кружилась голова.

Поднявшись на локтях, я выглянула в просвет между темными полотнищами балдахина. Льер опять сидел за столом и снова что-то писал в учетной книге. На нем были темные брюки и светлая рубаха, распахнутая на груди. И никакой повязки, лишь аккуратный шрам — пусть еще бордовый, но почти полностью заживший, так что мне стоило гордиться своей работой.

Вместо этого я напрягла зрение, потому что заметила на его столе рядом с чернильницей свернутый вчетверо синий конверт. Уверена, это был тот самый, в котором я хранила документы на имя Оливии Штефан… И еще пачку денег — мою собственную! — а на ней сверху — обручальное кольцо.

Но как же так?! Они ведь были в потайном кармане моего платья!

Только вот платья на мне не оказалось… Его вообще нигде не было! Спала я в одной сорочке, и раздевал меня, подозреваю, сам хозяин. Охнув, потянулась к груди. Правда, амулеты были на месте, спрятанные под тонким кружевом ворота. Зато вместо рваной тряпки — того, во что превратилось мое платье после забега по подвалам и «купания» в Шаррасе, — я увидела новое, аккуратно разложенное на стуле возле кровати. Оно было ярко-синим, с вышивкой по лифу, кружевной накидкой и широким поясом.

— Льер! — воскликнула я, не понимая, ругаться мне или же… Надеть подаренное платье и постараться без потерь выпутаться из того, во что ввязалась, забрав с собой мальчика, которого вчера назвала своим сыном.

— Проснулась, Светлая! — произнес он удовлетворенно.

Опустил перо в чернильницу, уставился на меня.

— Где Маркус?

— Ты же хотела, чтобы его вымыли? — пожал он плечами. — Вчера не удалось, сопротивлялся. Но сегодня удалось сторговаться на кульке сладостей и кинжале из мардийской стали. Если мне и дальше придется его купать, то я, пожалуй, разорюсь.

— Хорошо, — сказала ему, не удержавшись от нервного смешка.

— Что уж тут хорошего, что я разорюсь?! — произнес он преувеличенно недовольным тоном.

— Хорошо то, что ты выполнил часть нашей сделки. Но еще ты оправдал свою репутацию вора.

— Я никогда не был вором, — покачал Льер головой. — Жуликом — да, а вот вором — нет.

— Деньги твои, — сказала ему, кивнув на стол. — Можешь забрать их себе, если вы найдете моих детей. А вот кольцо отдай. Его надел мне на руку муж, и я пообещала носить его всегда, пока нас не разлучат Боги.

— Я уже говорил, что твои деньги мне не нужны, — отозвался он. Затем взял кольцо и принялся крутить его в руках.

Тут из приоткрытых дверей в соседнюю комнату просунулась голова, а потом в проеме показался невысокого роста, плюгавый мужичок. Похоже, он подслушивал наш разговор, потому что сразу же заныл:

— Льер, но деньги… Деньги-то надо с нее взять! Я рисковал своей шкурой, а дети министра финансов стоят очень и очень дорого! Их можно продать не меньше чем по пять тысяч дукаров за голову, и я даже знаю кому. А ты хочешь просто так отдать их какой-то девке!..