— Только молчи, — то ли прошу, то ли умоляю я.

Главное — чтобы молчала. Она понимает, я вижу её улыбку. Здесь совсем темно, ночники на стенах начинаются дальше, в её крыле, и эту улыбку я скорее угадываю. Но так лучше, пусть темно пусть дом молчит, пусть она молчит тоже… Я разворачиваю её лицом к стене, она упирается в неё ладонями. На мгновение зарываюсь лицом в её волосы. Они пахнут шампунем, солнечным, давно минувшим летом, а ещё домом… сыростью его подвалов, словно она вот только поднялась наверх… Это странно, но на мысли я не зацикливаюсь, кровь бурлит. Я не хочу ласкать её, касаться, точнее — себе лгу. Хочу, но склонен не уступать своим желаниям.

Но она чуть подаёт назад и упирается попой в мой пах. Для этого ей пришлось встать босыми ногами на мои ботинки — невесомая тяжесть и чуть привстать на цыпочки. Теперь она точно чувствует мою эрекцию. Легонько об меня трется и у меня сносит крышу. Она моя. Моя покупка. Я… имею право. Всё же уступаю себе, задираю её футболку, стискиваю её грудь. Хочется стянуть бюстгальтер, ощутить нежность кожи, втянуть сосок в рот но… я не буду этого делать.

— Ты сумасшедшая, — шепчу я.

— Весь этот мир сошёл с ума…

Дышит так тяжело. Я с трудом отрываю руки от её груди, скольжу по животу. На ней шорты, что за нелепая вещь? С трудом стягиваю их, прижимаюсь к её голой заднице и через свои брюки чувствую жар её тела. Я почти уверен, что она блефует. Играет. Поэтому, когда скольжу пальцами между ягодиц, между бёдер и чувствую влагу удивляюсь. Она… она и правда хочет секса со мной. И если это игра, то она явно заигралась.

Расстегиваю ремень, брюки, упираюсь членом в её промежность, и буквально потряхивает, на лбу выступает испарина. Затем направляю член внутрь и толчком вхожу. Такой резкий контраст… руки у неё ледяные, кожа прохладная, а внутри горячо, жарко пульсирует, этот жар обволакивает… Я думаю — ещё могу остановиться. Но зачем? Кому я что докажу? И поэтому двигаюсь, резко, грубыми рывками.

Кровь бешено пульсирует в голове, даже боль временно отступила, сдавшись под натиском этой бешеной гонки. Я вторгаюсь в её тело раз за разом, но при этом не касаюсь её, это кажется жизненно важным. Упираюсь в стену ладонями, их буквально сводит от желания ухватиться за её бедра, сжать, так, чтобы войти внутрь до предела, до боли. Я не слышу её за шумом крови в голове, не знаю, плачет она, стонет ли, а может молчит, кусая губы, смотрит перед собой невидящим взглядом и ненавидит меня. Она — моя. Хочет она этого или нет, хочу ли этого я… Неважно.

Оргазм близко. Я чувствую, что он будет таким сильным, что я буду хотеть орать. Предчувствие оргазма покалывает сотнями иголочек в самых кончиках пальцев, эти же иголочки пульсируют в моих венах, висках, паху, а член напряжен до боли. Я успеваю вытащить его за секунды до. Обхватываю рукой, он мокрый и скользкий, он весь в её влаге. И взрываюсь. Кажется — весь. Член, измученный бессонницами мозг, я буквально вижу, как разлетаются по тёмному коридору ошметки моей плоти, кровь. Пальцы сводит судорогой, даже плечи содрогаются. Я… я знал, что так будет, но все равно не готов.

Наслаждение напополам с болью все ещё расходится волнами по моему телу, я сползаю на пол, на слабеющих ногах, нечаянно касаюсь её бедра — на нем моя сперма. Вытираю ладонь о рубашку. Прислоняюсь спиной к стене, нашариваю в карманах пачку сигарет, закуриваю.

— Ты не сможешь уснуть, — говорит вдруг она.

Я сижу, она стоит, возвышаясь надо мной, такая маленькая, тонкая, сожми — сломается. Я курю, молча смотрю на неё. Она снимает футболку, оставшись в одном лифчике, вытирает ею свои бедра, затем комкает и отбрасывает прочь.

— И? — хмыкаю я. — Что ты предлагаешь?

— Я могу помочь… Я нужна тебе.

Сигарета заканчивается до обидного быстро. Головная боль снова вернулась, она тонко звенит в висках, словно пытается наружу вырваться, ей тесно внутри моей головы, тихо ухает в затылке… комкаю окурок о плитку, утром уберут, вместе с футболкой, на которой следы моего падения.

— Ты можешь думать, что угодно, — улыбаюсь я, и неважно, видит ли она в сумраке мою улыбку. — Что победила в игре, которую сама себе выдумала. А на деле я просто тебя трахнул. Ты как была моей вещью, так и осталась.

Она молчит. Шорты которые я с неё стянул, так и болтались на уровне её лодыжек, она сняла и отбросила их. Затем и бюстгальтер. Стоит, голая совсем, в свете луны кажется, что её кожа мертвенно бедного цвета. Лунный свет мягко, словно лаская обтекает её тело, стремится показать мне её в самом лучшем ракурсе. Маленькая высокая грудь, с острыми пиками сосков, впалый живот, мягкая округлость ягодиц, гладкие тонкие ноги… Она идеальная, моя покупка.

— Ты продержишься сегодня, — говорит она. — Может даже завтра. А потом позовешь меня. И знаешь, что самое страшное? Я приду. Потому что ты прав, я просто твоя вещь.