Жена Михалыча косилась на меня подозрительно, но мужа приняла с мученическим лицом, как неизбежное зло, ношу, которую ей следовало нести. Поблагодарила даже, на чай позвала. Я отказался, хотя есть хотелось с дикой силой. Ничего, потерплю до утра, в гостинице неплохая столовая была, насколько помню, кормили вкусно.

Но в гостинице меня ждал очень неприятный сюрприз.

— Как нет? — переспросил я, уверенный, что ослышался.

— Последний час назад сняли… Лето же, сезон начался.

Вот не возился бы с пьяным Михалычем и без номера бы остался кто нибудь другой. Вернулся в машину. Посидел немного. Поглядел в телефон — мой провайдер здесь совсем не ловил. Пытался почитать книгу, которую скачал уже месяц назад и никак не мог одолеть по причине ужасной нудности. Обычно я использовал её вместо снотворного, но сейчас не помогала. Слишком к комфорту привык, стало ныть покалеченное Настей колено, захотелось вытянуться в полную силу. Вышел, походил вокруг, вернулся. И уже почти уснул, когда в окошко постучали.

— Это вы папу привезли?

Я в удивлении воззрился на подростка, который заглядывал в окно. Знать не знаю, кто его папа, но мужчину я сегодня таскал только одного. Поэтому кивнул. Потом вспомнил, что темно, моего кивка он не увидит и подал голос.

— Да.

— Мама сказала, чтобы вы к нам приехали.

Отчего бы не поехать, если ночь, жрать охота и холодно? Я поехал. Потом сидел на большой кухне, за столом, застеленным цветастой скатертью и пил чай из большой кружки с надписью босс.

— У нас же здесь все друг друга знают, — рассказывала жена Михалыча. — Мой идиот бредит — Егор Петрович, крышки, крышки… В гробу я видела крышки эти. А беспокойство то не прогнать, позвонила, а вам номер не дали… Дочка то у нас в городе давно, комната пустая, вы спите…

Я даже в баню сходил. Топили её давно уже, но тепло не выветрилось ещё. Сполоснулся с удовольствием, а потом зачерпнул ковшиком воды холодной прямо из бочки и попил. Странно, но она была удивительно вкусной, из детства словно. Я привык к стерильному вкусу фильтрованной воды, и был приятно удивлён. Воды вкусной напился так, что шагал к дому и булькал на ходу.

А потом лежал на высокой постели, точь в точь та, что у Насти дома. Лежишь — попа проваливается, ворочаешься — скрипит протяжно. Непривычно, но удобно. Только… не хватает чего-то. Насти, наверное.

Утро было на редкость холодным, словно назад во времени вернулся, в апрель. Вышел на улицу, облачки пара изо рта вырываются, тот же пар клубится над озером, которое со двора видно, горы прячутся в туманно дымке. Холодно, но красиво-то как, черт побери! Стоял ежился, и думал, что вернуться сюда надо обязательно, только не вот так стрессово, а отдыхать. Никитку взять, удочку купить, и лодку взять в аренду на целый день. И пикник устроить на каком нибудь из островков.

Главное репелленты не забыть, комары просто жрут, и как не мёрзнут только сволочи. Я поежился и вернулся в тёплый дом. Оладушками пахло, их как раз на кухне и пекли. Михалыч нашёлся за столом, сидел и гипнотизировал взглядом кофе в своей кружке.

— Доброе утро, — поздоровался он. — Я думал, что вы мне привиделись.

— Хорошо, что я, а не белочки, — ответил я, и тоже уселся за стол.

Думал было поехать завтракать в гостиницу, в столовой бы покормили сытно и недорого, но перед соблазнов не устоял. Оладьи лежали в моей тарелке крупной стопкой, золотистый, пушистые, не чета тем, что я сам пек. К ним полагалась плошка мёда. Не успел опомниться, как все слопал, даже подобрел малость, по крайней мере проникся сочувствие к Михалычу. По крайней мере убивать его расхотелось, чего видимо и опасалась его жена — старалась не оставлять нас один на один.

Но он мрачно допил свое кофе и махнул ей рукой, мол, иди уже. Вздохнул печально, почесал лысину. Потом начал.

— Знаете, когда вы приехали, несколько лет назад… я же и правда поверил, что из старого никому не нужного завода можно что-то выжать. Смахнуть пыль с оборудования, вытащить мастеров из запоя, даже вложений не нужно было — сырье тоннами на складе гнило. Все было. Кроме покупателей. А тут вы появились… и пошло же дело, пошло!

— Ну и, — подбодрил я, когда он остановился, снова принялся тереть лысину и вдыхать.

— Самая большая партия никому не нужных крышек! Десять тонн. А вы вдруг сообщаете, что договор расторгаете. Письмо даже прислали… по этому… по эмейлу. У нас весь цех в запой ушёл…

Тут надо сказать — это моя работа. Не майонезные крышки, нет. Хотя, и они тоже. Я умею находить никому не нужный товар, а потом находить на него покупателя. И с этим заводиком плодотворно работал несколько лет. Они мне везли всяческую мелочь, на которую их оборудование было заточено ещё в восьмидесятых, отгружали на мои склады, а потом все это быстренько разлеталось по местным городским нуждам. И все довольны, у всех копеечка оседает в кармане. А тут на тебе — такой большой заказ, меня люди ждут, а тут весь все едва не сорвалось, да вдобавок и запили всем коллективом.