— Положили лежать, значит полежу, — решила я, и заерзала, устраиваясь поудобнее.

Проснулась я от того, что мне было тепло. Что само по себе удивительно — моя избушка ещё не очень прогрелась после зимы. Печку я разжигала с трудом, а обогреватель не включала из экономии, поэтому частенько рано утром у меня зуб на зуб не попадал.

А сейчас… тепло было. Я бы дальше спала, но встроенный будильник неутомимой бубнил в самый мозг — собаки, собаки… никакого спокойствия. Я потянулась, пытаясь сбросить с себя одеяло. И вот в этот то момент поняла, что вот это тяжелое — мужская рука. А вот то, что упирается мне в попу совсем не позабытый в постели пульт. Следом вспомнилось и все остальное. Меня захлестнул ужас. Одно дело резвиться на природе под бдительны окном дуэньи Глафиры, а вот так вот… совсем другое.

— Вот дура, — шёпотом выругалась я.

Интересно, он вообще помнит, что сам меня уложил в постель, или считает, что это был его персональный кошмар? Я застонала и попыталась выбраться. Нашарила под подушкой свой телефон.

— Который час? — спросил Егор в мою шею.

По шее тут же побежали мурашки.

— Эм… пять тридцать.

— Проклятье! — выругался он и мурашки ускорили бег. — Мне когда-нибудь дадут выспаться?

Я набралась решимости и сбросила с себя его руку. От бросила одеяло. Черт, прохладно же! Балкон за собой надо было закрыть. Хотя так даже к лучшему — сейчас быстренько выпрыгну, до того, как хозяин жилья проснётся вместе с желанием орать и убивать, и уползу на сломанных ногах.

— Куда пошла?

— К собакам…

А следом… мужская рука потянула меня обратно под одеяло, в тепло, и то, что в меня тыкалось снова уютно ткнулось между ягодиц. Я ойкнула. Я конечно шла сюда с этой целью, но если честно, каждый раз ужасно трусила и поражалась тому факту, что такой идеальный мужчина меня хочет. А то, что хочет было понятно. Его рука залезла под футболку, наверх, накрыла грудь, которую я забыла спрятать в новый сексуальный лифчик. Я сдавленно охнула. Рука на этом не остановилась, погуляла туда сюда и нырнула под резинку шорт, а заодно и трусов — ночью меня просто собой придавили и раздеться не дали.

Я все ещё продолжала стесняться, да. Но ноги… сами как-то раздвинулись, облегчая руке путешествие. Мои шорты поползли вниз, да так и застряли на уровне коленок. Я было заерзала, пытаясь вытащить из них ноги, но тут, что и до этого ко мне рвалось через одежду… эм… ткнулось напрямую. А потом… словно целиком меня заполнило. Может дело в том, что я проснуться до конца ещё не успела, но чувства были обострены до предела.

Раньше мы занимались сексом так, словно боялись, что нас в любой момент могут прервать, или боясь, что один из нас передумает — жадно урывая каждое мгновение. А сейчас он двигался во мне неторопливо, размеренно, прижимался грудью к моей спине, наши ноги переплелись, даже дышали мы тихо, прерывисто, будто боясь спугнуть тишину. Рука лежавшая почти мирно на моём бедре снова скользнула вперёд… Я чуть прогнулась, выгибаясь, стремясь вобрать его в себя, как можно глубже, застонала, почувствовав прикосновение его пальцев.

Не кончить было не возможно. Невозможно и то, что каждый новый оргазм был отличен от предыдущего. Сколько их, интересно ещё, этих видов оргазмов? И почему со Стасиком все было иначе?

Во время секса не стыдно. Некогда. А вот потом очень даже. Я лежала, как мышка, и чувствовала, как его член пульсирует внутри меня. Вот как нарушить эту паузу? Сделать вид, что никуда не надо, что я имею право не просто трахаться, но и спать рядом с этим мужчиной, подтянуть сброшенное одеяло, закрыть глаза…

— У меня был презерватив, — сказала я в тишину.

— И почему я не удивлён?

Я выскользнула из под его руки, села на постели. На одной ноге так и болтаются недоснятые шорты с трусами. Выгляжу, должно быть… жалко. И солнце светит нежалеючи, и я совсем голенькая, и Егор… поворачиваюсь, смотрю на него из под опущенных ресниц — до чего же хорош!

— Ну, я пойду, — говорю ставшую уже привычной фразу.

— Собаки… Единороги, розовые пони, и прочие зверушки заждались. Я ещё часик посплю. Дверь захлопни. Я не запирал её вчера.

Натянул на себя одеяло и правда — уснул. Почти моментально. Я даже ногой топнула, позволяя слететь наконец трусам. Потом, словно опомнившись, подхватила их, и на первый этаж почти бегом. По ногам стекало то, что по плану должно было внутри остаться, душ мне точно не помешает. Уже выходя из дома подумала — не запер дверь! Надо же, как просто. А я за ручку подергать не додумалась. А чего это интересно, он её не запер?

— Останься, — попросила мама. — Ты же устал. Столько часов за рулём…

Я и правда устал. По стариковски ныла ушибленная при роковом падении коленка, при каждом движении болели мышцы, все же, столько тонн груза… За сегодняшний день я где только не был, чем только не занимался. Я устал настолько, что даже волнение за Никитку было каким-то неярким, пришибленным. Я то злился на Настю, то думал, слава богу она рядом была, то хватался за ремень с целью выпороть Никиту, который сидел в своих девчачьих шортах и сердито сопел всю дорогу, порой жалел, что не свернул няне шею. И спать хотелось невыносимо, я не помнил, когда последний раз спал хотя бы шесть часов. У меня то пожары, то наводнения, то Настя…