Я притормозил, приткнул машину к обочине и уперся лбом в руль. И вот как к Наталье подъезжать потом? Она же баба. Бабы — обижаются.

— Ты там живой? — спросил Юрка.

— Живой, — ответил я, развернул машину и поехал за детьми.

Обратно ехал в адовом шуме. У Юрки два пацана, шести и восьми лет. Я привык тому, что ребенок один, и что с ним просто. Можно просто поболтать. Можно поехать на выходные на рыбалку. Можно залипнуть на час в стрелялки. Никитка больших хлопот не доставлял, если забыть о его ночном походе в соседнюю деревню, конечно. А вот три пацана…

Они умудрились подраться уже за дележ мест в машине. За их усадкой следила Надя, сидеть спереди запретила. Получается, только два места у окна, а пацанов трое. Рассадили, рассудили. Мой сидел по середине. Потом кто-то пернул. Кто, так и осталось невыясненным, но конфликт был немалый. Никитка сидел с обалделым видом, а эти двое обменивались тычками прямо через него. Я готов был психануть и даже признал — все эти мысли с женитьбой и возможными детьми бред сивой кобылы. Есть один ребенок и хватит. Жить в таком дурдоме всю жизнь я не согласен.

Дома они сразу побросали свои сумки у дверей и с топотом понеслись наверх. Я подумал, что можно уже открыть и наполнить водой бассейн на заднем дворе, не сегодня конечно, может, в выходные. А потом пришлось звонить Наташе.

— Наташ, — мученически начал я. — Слушай, я так устал… от работы, стресс этот, пиджаки галстуки… давай дома посидим? Я мяса замариную, вино откроем…

— Хорошо, — после лёгкой заминки согласилась она. — К восьми приеду.

Я бросился к холодильнику — искать мясо. Слава богу оно было, насквозь промороженное. Разморозил, нарезал порционными кусками, сложил в стеклянную миску. Теперь, рыдая, резал лук кольцами.

— О, у нас шашлыки? — обрадовался Никитка.

— У меня шашлыки, — сказал я, утирая слезы. — Вы будете сидеть наверху и делать вид, что вас нет. Наташа приедет. Я её скоро выпровожу и мяса вам оставлю.

Никитка скривился и ушёл с кухни. Наверху что-то с грохотом упало, я с досадой подумал — притворяться бездетным будет сложно. Однако что-то подсказывало мне — наличие трех пацанов на первом за несколько месяцев "свидании" Наташу не порадует.

Мясо было замариновано, я достал бутылку вина, покрытую пылью за ненадобностью, обтер. На улице было прохладно, как назло, но на задний двор у меня выходила застекленная веранда. Ею я по пижонски гордился — здесь даже камин был. Здесь столик и засервировал, расстаравшись на славу. Никитка спускался два раза, глядел на мои приготовления скептически.

— Наташа мне не нравится, — в сотый раз за последние два года сказал он.

— Слушай, — оторвался я от складывания дров в камин. — Если я решусь на серьёзные отношения, то поверь я буду ориентироваться на ту женщину, которая нравится мне, а не тебе.

— Но можно же, чтобы всем нравилась, — серьёзно возразил он.

— Утопия.

— Не утопия. Настя.

Я закинул очередное полено в камин, нарочито медленно отряхнул руки от древесной крошки, выпрямился, посмотрел на сына сверху вниз. Может, у меня и правда слишком анархичное воспитание? Я слишком мягок к своему сыну? Ему девяти нет, а он уже меня поучает. Нужна суровая няня. Или ремень.

— Наверх иди, — посоветовал я.

Никитка вздохнул и ушёл. Такой он простой — нравится. Мне может Анджелина Джоли нравится, это ни о чем не говорит. И тут я понял — с сыном то я спорить не стал! Даже с самим собой. Принял, как факт, что Настя мне и правда нравится, пусть это и не говорит мне ни о чем.

— Такие вот дела в датском королевстве, — задумчиво пробормотал я.

Поднялся наверх. Сильно чисто у меня никогда не было, вследствие того, что домработница приходила только два раза в неделю, а мы с Никитой чистоту пусть и любили, но соблюдать не умели. Но сейчас на втором этаже творился просто хаос. Сразу видно — в доме три пацана. Из комнаты Никиты доносились вопли экранного героя, которые то и дело перемежались криками младшего Юркиного. Тот не будь дурак, давно понял — в большом семействе ушами не хлопают. Затопчут, если не сможешь привлекать к себе внимания. Поэтому орать он начинал сразу, как только ему начинало казаться, что его дискриминируют. Казалось ему часто. Я поморщился и вошёл в комнату. Подумал, что Вале придётся выписать премию.

— Ко мне гости придут, — сказал я обращаюсь ко всем трём. — Важные. Если они не догадаются, что вы тут, я завтра бассейн наполню, обещали снова жару. И заберу вас с ночёвкой в субботу.

Юркины закивали с энтузиазмом, а мой вот смотрел на меня задумчиво. Не к добру. Я покормил детей, дал последние инструкции. Время близилось к восьми, я и душ успел принять, что было весьма к стати. Наташа приехала вовремя, она вообще отличалась пунктуальностью, что мне в ней очень нравилось. Выглядела отлично — платье жемчужно-серого цвета до колен, вроде простое, а смотрится стильно, туфли на невысоком каблуке. Я не к месту подумал — Настя наверняка пришла бы в джинсах. Или в шортах. Коротких. Про Настю думать не следовало, я прогнал мысли и подал руку своей гостье.

— Оу, да ты постарался, — улыбнулась Наташа.

И правда, постарался. Огонь в камине трещит, вино в бокалах, мясо на гриле уже пахнет, блядь, перевернуть же надо! Я возился с мясом и поглядывал на Наташу. Может, она и не виновата ни в чем? А я просто Иуда. Предатель. Интересно, сможет ли она простить меня, если узнает, что я просто пытался ею воспользоваться? Подпустить ближе для сугубо личных целей?

— Зябко, — сказал я. — Давай я тебе накину на плечи плед.

Она согласилась. Сидела, потягивала вино, смотрела, как огонь облизывает поленья в камине. Кусочек мяса ковыряла вилкой с задумчивым видом. Как-то… оно все не так пошло, как мне думалось. Неужели мы настолько друг от друга отдалились?