— Да подумаешь. — Я шмыгнула носом. — Искупалась немного. Закалка нужна всем: и стражам, и простым смертным. И вообще: лучше б следил за своей избранной! — Слова отстрелили от зубов, словно пули.

— Давай договоримся, что ты не будешь впредь так реагировать на простые вещи. — В глазах Рэнимора отразилась ночь.

— Можно подумать, ты знаешь, что вывело меня из себя, — насупилась я.

— А если знаю?

Вопрос повис в воздухе, раздробившись на отзвуки. Эхо безжалостно растащило их по саду, как котенок — бусины. Казалось, так просто задать встречный вопрос: что именно Рэм знает и видел? О чем он вообще: о Шанти или о моих проблемах с Олафом? И — самое главное — готов ли он хранить тайны? Только вот язык не поворачивался. Любое лишнее слово могло разрушить нашу хрупкую идиллию. А я не желала, чтобы этим мгновениям приходил конец.

Мы долго стояли молча, под прозрачно-синим покровом юной ночи. Дрожали от холода и смотрели друг другу в глаза: пристально, будто целясь. И от этой внезапной близости было странно и неловко. Будто мы оба вкушали запретный плод.

— Я неприхотлива, Рэнимор, — пробормотала я, отводя взор. — Могу и под лестницей заночевать в темном уголочке.

— Ты нерациональна, Лира. — Его издевательская усмешка породила мурашки, и мне пришлось обхватить себя руками. — Зачем ложиться под лестницей, на холодный пол, в золотую дворцовую пыль, когда можно пойти в знакомое место, согреться горячим чаем и выспаться на мягких перинах? Зачем рисковать, в одиночку возвращаясь поутру в покои, если я всегда могу защитить тебя на обратном пути?

Холодные пальцы Рэнимора осторожно легли на плечо, прижав мокрую ткань к коже, и побрели вверх по шее. Коснулись щеки, замерли на губах, очертив контуры. Я должна была перехватить его руку, но не сумела. По коже все еще предательски бегали мурашки. Не от холода.

— Может быть, — прошептала я, дрожа, — я хочу держать дистанцию.

— А, может, я не хочу этого? — холодные пальцы очертили подбородок.

— Опять ставишь свои королевские желания превыше моих?

— Вовсе нет. — Рэнимор улыбнулся. — Здесь у нас с тобой одинаковые желания. Я прочитал это по вкусу твоего поцелуя.

— Но ты… сам!

— Я знаю.

Перехватив мою руку, Рэнимор потащил меня к черному ходу. И я уже не сопротивлялась. Лишь представила себя тюком с картофелем или кукурузным зерном, чтобы обидно не было.

Мы прошли всю лестницу доверху, на счастье никого не встретив. Последние ступеньки упирались в крошечную дверь. За нею — скрипящей и таинственной — спала темная пустота. Наверное, именно так выглядит смерть.

— Чердак, — прошептал Рэнимор, делая шаг в темноту. Протянул мне руку из-за порога. — Немного неудобно, но придется так. Пару десятков метров пройдем поверху, а потом выйдем на той лестнице, по которой поднимались в первый раз. Окажемся точно у покоев королевской семьи.

— Но там же стражи, — прошептала я, втискиваясь в черный проем, похожий на разверзшийся прожорливый рот.

— Лира, — Рэнимор усмехнулся, обхватив мою талию в густом мраке. — Если я пошел за тобой, чтобы уберечь от глупостей, а потом снова предложил тебе спрятаться у меня, значит я уже решил этот вопрос.

Дверца тихонько хлопнула. Нас сожрала беспробудная густая мгла. Даже дышать в такой страшно, не то, что куда-то идти.

— Не беспокойся, — прошептал Рэнимор в самое ухо, и его объятия стали крепче. — Я знаю тут все ходы и выходы.

— Много девушек в своих покоях прятал? — дерзко проговорила я в ответ.

— Трудно представить мальчишку, что не облазал чердак собственного дома, — Рэнимор, казалось, совершенно не обиделся.

Идти по темноте вслепую было страшно. Я вцеплялась в плечо Рэнимора и бездумно семенила за ним, хотя мысль о том, что он может просто бросить меня здесь, как в ловушке, нахально стучалась в голову. Откуда-то сквозил ветер, заставляя дрожать от озноба. Казалось, что меня похоронили заживо. Лишь теплый пульс Рэнимора, колотящийся под влажным шелком его рубашки, возвращал к жизни.

Чердак не пустовал. Темнота прятала в своем чреве какие-то полки, ковры, свернутые рулонами, шкафы и сломанные стулья. Мебель, наскучившая особам королевской крови. Да лучше б беднякам раздали: у них и этого нет!

Вдалеке хлопнула дверь, и густой мрак закачался. Пустоту перерезали неловкие шаги. Рэнимор, моментально среагировав, обхватил мои плечи и оттеснил к стене. Ладонь зажала рот:

— Тише, — прошептал он едва слышно. — Только этого не хватало.

Понятливо кивнув, я замерла у холодной стены. Казалось, что я вся заиндевела, и стоит лишь упасть — разобьюсь на острые осколки.

Шаги простучали по доскам. Что-то зашуршало, а потом снова воцарилась тишина. Только на этот раз напряженная, подозрительная. Незваный гость не ушел. Он вынюхивал нас.

Рэнимор крепче прижал ладонь к моему лицу. Будто почувствовал, что мне чихнуть хочется. В такой-то обстановке — неудивительно.

Дверь вдалеке заскрипела снова, и по полу прокатились новые шаги: тяжелые, уверенные.

— Гилберт? — раздался вдалеке женский голос, который почему-то показался знакомым. — Я здесь!