– –

Письмо #10

Серафима (продолжение), анонимно:

На самом-то деле, я намеренно здесь осталась. Никуда бы не отправилась, даже если и было для меня приличное место куда и в кого уехать. Я дождаться не могла этого урагана, поверите ли ?

Хочу Вам кое-что рассказать и надеюсь у меня хватит на это время.

Я выросла на берегу Балтийского моря: в провинциальном, аккуратном, портовом латвийском городке, на самой границе со Швецией. Точнее, у самого, что ни на есть, синего моря, на диком пляже: небольшой квартирный 2-х -этажный дом находился примерно в 10 минутах безмятежной фланирующей прогулки через благоухающий пряный сосновый лес. Поскольку, это было пограничное место, в лесу размещалось несколько деревянных смотровых вышек за высоченными и плотными, так же, деревянными, заборами и каждый вечер, под закат, на песке, у самой морской воды, проводилась особая много-линейная пограничная полоса на предмет обнаружения беглецов. Помню те теребящие, щекочущие опасностью Душу ощущения, когда, приходя к берегу ранним утром, я на цыпочках ступала и переходила череду этих полосок, оставляя те самые преступные полу-отпечатки «перебежчиков».

Осень в тех местах была периодом, когда бесчинствовали мощные ураганы, сильнейшие шторма, наводняющие дожди и мистические туманы. В те времена, о которых я Вам рассказываю, в 70-е – ранние 80-е годы, гидрометцентр особенно нас не баловал изощрённостями. Прогноз погоды был примитивным: температура и наличие-отсутствие осадков. Никто нас никогда не предупреждал, что надвигается ураган и уж тем более, о необходимости к нему «готовиться».

И странное дело ! В те далёкие Советские времена, электричество во время ураганов у нас никогда не отключалось.

Так что, Вы можете себе представить, до чего меня веселит и развлекает здешний флоридский народ, активно и взахлёб готовящийся к каждому урагану и даже тропическому шторму, будучи предупреждённым о них аж за неделю ! Вообразите картину: несётся эта ошалелая гурьба зомби в магазины, с остервенением сгребает с полок любое попавшееся на глаза барахло, затем мчится на бензоколонки в километровые очереди таких же опупелых как и они, заливают машины и канистры до ушей. А в глазах-то ! Господи ! В глазах-то ! Наступление конца света.

Но таким вот незатейливым способом, торговые точки перевыполняют план года за шесть дней.

Окна забивают фанерами, дома обкладывают мешками с песком. Те, которые опупенее остальных опупелых, бросают кой-какие пожитки в машины и айда на дороги: прочь из Штата, забивая их автомобильными пробками, поскольку таких переопупелых как они сами – тысячи.

Всё это сумасшествие круглосуточно транслируется в прямом эфире на всех телеканалах с поступенной директивой, «Вот так надо делать. Бегите и Вы».

И бегут.

Посмотришь на это безобразие и невольно выдохнешь: «Что за, дикари ! Прости ты меня, Господи !»

Кульминация наступает, когда ураган в последний момент совершает элегантный поворот вправо и уходит восвояси в другую сторону. Мелкий анорексический дождик, тугая облачность, – вот и всё, что мы получаем, да и это – только из жалости – урагановой, то есть, – к нам.

Ничего подобного у нас и в помине, конечно же, не было. Всё проходило цивильно и культурно: в обычный, послеполуденный солнечный осенний денёк, с горизонта лениво и безучастно подкрадывались тучи, тут же откуда ни возьмись подбегал дождик, подхватываемый усиливающимся ветром и всё это словно разбухая как на дрожжах, обращалось к ночи в полноценное, качественное, мощное ураганное светопреставление. Никто и не разбирал какая там у него категория – пятая или девятнадцатая !

О силе урагана я судила на следующее утро, направляясь в школу, которую, заметьте, никто и не думал закрывать по случаю разрушительной непогоды. Будто шагнув в утопический фильм, я разглядывала повреждения и разрушения: выдранные с жилами деревья, сложенные в трубочку колоссальные металлические листы с крыш, куски фанер от неопределённых объектов и всё то удивительное содержимое развороченных публичных мусорных контейнеров. В воздухе ощущение истощённой обесиленности и в то же время, – полного облегчения природы.

Но эти осенние суровые и бедственные ураганные ночи – одно из самых нежных впечатлений в узелке воспоминаний моего детства и о них-то я и хотела Вам рассказать, чем и объяснить причину по которой я никуда не эвакуировалась …

В детстве я спала на зелёном кресле, который раскладывался в длину, становясь на коротенькие деревянные ножки, да так низко, что я почти лежала на половом паласе. Частенько в этот диван залезали клопы, перебегающие к нам от соседей-алкашей и мама травила их каким-то едким ядом, которым она смазывала деревянные в нём рейки и, который она получила от соседки, работающей на химическом комбинате. У меня эта горечь до сих пор стоит во рту, но именно вдыхая эту вонь, мне частенько приходилось так засыпать.