Я замерла с поднятой ложкой, но мне удалось быстро справиться с эмоциями. Понятно, как днем, что это прямой намек на… на то, чтобы сблизиться с принцем.

Невольно я подняла взгляд на Шиаллара и тут же опустила его, не в силах выдержать пристальное внимание принца. Словно наг хотел что-то узнать. Может, ждал объяснений, почему отказала ему.

Тут явно ничем не смогу помочь, потому как не я отвечала отказом, я и понятия не имела, что думала в тот момент настоящая Анариэль.

Но не признаваться же ему в этом?

Я немного расслабилась и даже позволила себе улыбнуться на любезность царя.

– Это было бы замечательно, но, к сожалению, я должна в скором времени вернуться к своему народу.

– Конечно, конечно, – понимающе произнес Орисиан Менрунг Иллайн, – но раз вы уже здесь, не откажите старику в просьбе. Как я уже сказал, маг, о котором вы спрашивали, вернется только через несколько дней вместе со своей свитой. Так почему бы не провести время с удовольствием?

И вот как тут отказать? Старик? Да мой папа и то старше выглядит! А нагу, как минимум, тысяча лет, если не больше. Ну, если судить по годам, то тогда он, и правда, уже в глубокой старости.

Но я боялась остаться с Шиалларом наедине. Со мной нет Дуллара, а я без него чувствую себя беззащитной под взглядом венценосной «акулы» и до конца не знаю традиций Моруании. Каждое мое слово или жест могли быть растолкованы вовсе нет так, как я бы хотела. Нужно держать себя в руках, следить за тем, что говорю. Оставаться настороже. Мне хватило общения с кентаврами, где за меня вовремя вступился полуорк.

Я заметила выжидающие взгляды Орисиана и принца и сказала:

– Сегодня я чувствую себя слишком уставшей, чтобы принять столь радушное предложение, я дам ответ завтра.

Принц хотел было что-то возразить, но в этот момент в обеденный зал покачивающейся походкой вошли несколько высоких полуобнаженных нагиек с позолоченными блюдами. Они их держали на головах, придерживая с двух сторон руками. Ловко опустив блюда с фруктами и ягодами на стол, среди которых были наливные персики, золотисто-зеленый виноград, напоминающий наш кишмиш, нарезанные кольцами и очищенные от семечек солнечные дыни, они застыли в ожидании. Помимо этого, на столе уже имелась красная рыба горячего копчения, овощи на гарнир, многочисленные роллы с морепродуктами – завернутая в зеленые листья смесь местных злаков, рыбы и устриц.

Служанки обновили кувшины с игристым сладким вином. Передо мной поставили бокал на высокой ножке и наполнили.

Я перевела взгляд на Шиаллара, заметив это, он тут же поднял бокал.

– За прекрасную гостью, почтившую нас своим присутствием! Попробуйте вино столетней выдержки, принцесса Анариэль. Оно чудесно.

Я тоже приподняла бокал, улыбнулась и сделала маленький глоток. Сладкая жидкость с ароматом трав тут же согрела, и по телу разлилось блаженное тепло. Голова закружилась, и я решила не испытывать удачу и не допивать. Хватит с меня эля в таверне, когда возомнила себя звездой сцены.

– Я слышал, что у вас, принцесса, чудесный голос, – вдруг сказал Шиаллар. – Не откажетесь спеть?

Он что, мысли читает? Я удивленно взглянула на нага.

Но все мои мысли сходились к мужчине, что бросил меня в тот момент, когда я осознала глубину своих к нему чувств. Интересно, если я спою о потерянной любви, думая о Дулларе, он услышит мой мысленный призыв, где бы ни находился?

Я сглотнула, прогоняя вставший в горле ком. Стало грустно и одиноко. Мне действительно хотелось петь, в голове сами собой зазвучали слова. Когда я поднялась и встала перед правящими особами, царь нагов довольно кивнул. А на холодном лице Шиаллара не отразилось ни одной эмоции.

И я запела:

Голоса птичьих стайрастворились в вышине,

Догорая, свечапозволяет править тьме…

А я думала о том, что никогда не смогу быть с тем, кого люблю, и все мои чувства выливались в песне. Раньше я не понимала выражения, что в песню можно вложить душу, а сейчас мечтала, чтобы Дуллар услышал мой мысленный призыв. Так проникновенно я не пела еще никогда.

…Сама себе жертва и палач,а горло сжимает тихий плач,

Зачем от меня любовь ушла,зачем осталась я одна…

Мельком я взглянула на принца. От холодности на его лице не осталось и следа. Он смотрел, не мигая. Глаза изменили цвет и теперь полыхали голубым огнем. Все его тело напряглось и, казалось, что он вот-вот сорвется, но силой воли он удерживал себя на месте. Он даже ухватился за подлокотники стула, а костяшки на пальцах побелели. Наг не отрывал от меня странного неподвижного взгляда.

Ой, кажется, опять переборщила! Не стоило петь о любви перед тем, кто желал на мне, вернее, на Анариэль жениться. Вот же дуреха! Чем теперь охладить пыл хладнокровного, который наверняка вошел в раж и испытывает призыв брачного периода?