Девочка лежала на боку, ее руки были разбросаны в стороны. Грязная белая кофточка задрана к груди. Шорты измазаны в траве. На ее полуобнаженном теле Трофим не видел ни одного рассечения, рваной раны, укуса или пореза. Девочка словно пришла в пещеру и умерла в ней, как умирают старцы в дольменах. Он смотрел на нее как загипнотизированный, и только когда тело перестало вызывать у него страх и ощущение беззащитности, он сумел произнести:

– Это она.

Говорун не реагировал.

– Она… – дыхание Трофима стало резким и частым.

Он ударил себя в грудь и отступил от тела.

Трофим вдруг осознал, что впервые в жизни видит настоящий труп. Мертвое тело с черными кровоподтеками на руках, животе, бедрах и лодыжках. Горечь стояла в его горле. Он силился ее проглотить, но у него ничего не получалось.

– Мы должны все рассказать полиции, – прошептал Аркадий. – Фу, мне плохо.

Он отошел в сторону и его вырвало. Трофим тоже отошел от тела. Он чувствовал себя не лучше. Пещера будто сковывала его, и отовсюду слышался пронзительный писк летучих мышей. Твари оживились и толкались, превратив участок свода в шевелящийся кусок камня. Солнце клонилось к западу, и свет в пещере понемногу мерк.

– Надо выбираться отсюда, брат-сват, – сказал Трофим. – Темнеет. Море под вечер становится глупым и злым.

Говорун сидел поодаль от мертвого тела и глубоко дышал. Его глаза были закрыты, и Трофим знал, что перед ними. Он надолго запомнил этот момент. Еще дольше его будет мучить вопрос, как девочка сюда попала. Но кое-что он мог сказать точно. Ее не загрызли волки. Возможно, девочка просто заблудилась.

Глава 12

Завод. Елена Николаевна.

За весь день Елена Николаевна не провела ни одной экскурсии. Она поставила начальство завода в известность о случившемся инциденте и порекомендовала не пускать туристов в винные погреба до выяснения обстоятельств. В свою очередь администрация завода в мягкой форме объяснила Елене Николаевне, чтобы та держала язык зубами и не разглашала неподтвержденные данные налево и направо.

Тоннель исследовали. Рано утром охрана завода провела проверку передней части. Спускаться по винтовой лестнице вниз мужчины отказались. Слишком скользкими стали для них ступеньки, и, опираясь на правила безопасности, команда покинула тоннель. Пропавшие без вести Кочкин, Розгин и Попов не объявились до обеда, и было решено переложить ответственность на плечи полиции.

Полицейские осматривали тоннель несколько часов. Люди в форме приходили и уходили. Менялись смены и фонари, и очень долго никто не мог сказать что-то утвердительное. За это время Елена Николаевна, не знавшая сна с позапрошлой ночи, была несколько раз опрошена и убеждена в безнадежности положения. Поздно вечером полицейские вынесли постановление, что тоннель полностью досмотрен и следов пострадавших в нем нет. Дверь опечатали.

Елена Николаевна вышла на свежий воздух, когда последняя полицейская машина отъехала со стоянки завода. Солнце садилось за горы, темнело, небо закрывали грозовые тучи, и нависающий над Абрау-Дюрсо циклон действовал на нее совершенно безрадостно. На душе скребли кошки. Она хотела спать и есть, но как только вспоминала вопль Кочкина в последний миг своего пребывания под землей, ей становилось дурно. Пропадал и сон, и голод, и единственное, что ей хотелось, это с кем-то поговорить.

Она простояла под темнеющим небом около получаса. Потом зашла в здание, чтобы переодеться, взять сумки и оправиться домой. В коридоре ей повстречались сотрудницы. Эва Кордова пришла на смену и беседовала со своей напарницей Оксаной Биглевой. Завидев Гейкину, обе женщины позабыли о личных делах. Они обступили ее с двух сторон. Биглева с мягкой улыбкой прижала ее к себе, а Кордова со свойственной заинтересованностью уставилась на нее широкими глазами.

– Это правда?!!! – воскликнула она. – Это все правда?!!

– Да, – ответила Елена Николаевна.

– Я же им говорила!!! – не унималась Кордова. – Я им всем говорила, что в пятом тоннеле что-то не так. Этот ящик… туман… запах… Я им говорила! А мне никто не верил!

– Ты права, Эва. Была права, – уточнила Елена Николаевна. – Теперь Бог им судья.

– Успокойтесь, – произнесла Биглева. – Никто еще не умер. Может быть, они нашли какой-то другой выход. Никто не знает, сколько их, верно?

Елена Николаевна пожала плечами. Она предполагала, что есть другой выход из тоннелей, но она его не нашла. Полицейские вообще сказали, что тоннель прямой, как кишка, а на самом деле она помнила развилку, и помнила, как из темноты на нее кто-то смотрел. Скорее всего, полицейские даже не добрались до решетки. Или сам тоннель не захотел их туда впускать.

– Знаете девочки, – Елена Николаевна вздохнула. – Сердце мне подсказывает, что они еще там. Никуда они не уходили. И вообще, не суждено им оттуда выбраться.

– Что ты такое говоришь, Лена! – Биглева встряхнула ее.

– Я своими ушами слышала, как кричал Кочкин. Богом клянусь, это был именно он. Не кричат так мужчины при виде тараканов. То был крик отчаяния…

– Да! – глаза Эвы стали еще шире. Теперь, казалось, будто они занимают половину лица. – Я чувствовала! И говорила им, а Кочкин решил, что я свихнулась!