– Откуда же у вас такая шикарная машина? – недоумеваю я.

– Я купил её за десять тысяч 26 . Брат работает в США. Он прислал мне деньги. – Ему сложно строить длинные фразы на русском, но он старается. Улыбка появляется на его лице, когда он рассказывает мне о своей учебе в Советском Союзе. И он снова возвращается к тому, с чего начал. – Потом восстановил. Я же механик.

В Мизоне уже весело – округу сотрясают ритмы Вивир ми вида 27 . Водитель просит восемь, я отдаю ему десят и выхожу из машины. Внутри клуба яблоку негде упасть – столы заняты туристами, а вокруг них стоят девушки и ждут своего часа. Музыка играет настолько громко, что невозможно расслышать официанта, который кричит тебе на ухо, что рыбы нет, но коктейли отличные.

Внезапно начинается модный показ. Модели очаровательны, но одежда местного дизайнера безлика и скучна. Допив действительно неплохой мохито, я покидаю Мэйсон и отправляюсь на пятую.

Ночью эта шумная «посольская» улица безлюдная, тихая и на удивление плохо освещённая. Я шёл по бульвару в сторону Малекона. Через пару кварталов я услышал слева от себя неловкое «Хэллоу». В темноте с трудом удалось различить женский силуэт.

– Ке коза 28 ? – машинально ответил я.

– Кумо естас 29 ? – я с трудом уловил смысл этой простой фразы так похожей на знакомый мне итальянский язык.

– Тутто бене 30 . – Ответил я, не вспомнив ничего на испанском, но догадываясь, что моя фраза будет понятна девушке.

Она встала и приблизилась ко мне. Теперь я отчетливо видел её и мог разобрать красивую фигуру в обтягивающем платье, светлые крашеные волосы и миловидные черты лица мулатки. Через мгновение ее рука коснулась моей щеки.

– Куэрэс ир коминго? 31 – сказав это она посмотрела мне прямо в глаза. Я не мог и не хотел отказываться. Почему? Не знаю. Может быть, потому что это остров Свободы и я уже привык к безопасности.

– Вамос а каса миа 32 . – Прошептал я и взял её за руку.

Он понравился ей сразу же, как только она увидела его силуэт в темноте. Она прислушивалась к шагам и одновременно пристально смотрела в темноту. «Этот человек не может быть плохим» – подумала она, решив во что бы то ни стало заговорить с ним. На Кубе никогда не молчат, когда хотят заговорить.

Раз ей не страшно, то все должно пойти как по маслу. Она знает, что красива и не хуже других девушек с пятой может применять «особые приёмчики», чтобы понравиться мужчине. Это её коронное касание щеки ладонью, взгляд – она точно знает, что нужно делать, чтобы у него не осталось сомнений. Движения выучены; даже походка, легкая и уверенная, – она тренировать ни один месяц, в перерывах между её настоящей работой и этой, прежде, чем стать такой. Пока она ещё плохо говорит по-английски и это единственное, что её по-настоящему пугает – заговорить по-английски.

Ей очень понравилось, что он взял её за руку. Так, невзначай, вложил ее ладонь в свою, и они отправились по ночной Гаване на ту сторону реки Альмендарес. Ничего особенного, но ведь любой женщине, даже самой сильной всегда хочется иметь возможность побыть слабой, и, оказавшись в его ладони, она наконец-то почувствовала, что у неё есть теперь эта возможность.

Как странно чувствовать себя счастливой и связывать это счастье с человеком, приехавшим из другой страны. Тем более, что всё непривычно: другие объятья, другие поцелуи, другой запах, другой взгляд – все другое, но не чужое, не чуждое.

Болтали всю ночь! Она на своем ломанном английском, уже без тени смущения, и он, на красивом, но двояком итальянском.

Шептались! Как дети малые залезают под одеяло и шепчутся там, в темноте, и чувство в этот момент такое, будто вы вдвоём на всем белом свете, а больше никого нет, только снежная пустыня со своими холодными гулкими ветрами.

Да, он другой! Но не чужой и не чуждый. Кажется, Белинда наконец-то влюбилась и это чувство оказалось для неё новым.

Она проснулась одна. Его не было рядом, никого не было. Она хотела позвать его, но вспомнила, что она не спросила как его зовут, а он не представлялся. Так она помнила. Ветер гнал волну на занавесках, но как-то лениво, нехотя. Дверь скрипнула и на пороге появился он, а в руках у него были два бумажных пакета с надписью Эскориал 33 . В одном оказалось два картонных стаканчика с кофе, а в другом круассаны.

– Корнетти е каффе 34 ! – С восторгом выпалил он протягивая ей пакеты. – Она улыбнулась в ответ.

– Корнет – это документ. Как паспорт.

Они оба засмеялись. Кофе оказался на удивление вкусным, да каким! Она знала, что раньше не пила такой. А круассан! Чудо! Это было чудо.

– Я хочу пригласить тебя в театр Мелла на балет. – Она смотрела на него, облизывала свои красивые пальчики после круассана и не верила своим ушам. Никто. Никто! Не приглашал её в Мелла на балет. До него.